Жаром он, видимо, назвал феникса. “Какой проницательный мальчик всё-таки, на вид лет 15, а разбирается в духах похлеще меня. Если бы Вова тогда мне не объяснил, что визионеры создают себе таких помощников от сильных эмоций и эти духи дают им исполнить их желания, я бы сам долго доходил до этого простого вывода” – подумал я и ободряюще сказал:
-Ведь так. Ты молодец, что остановился, парень.
Мы оба замолчали. Солнце склонялось к горизонту и окрашивало всё вокруг в ярко-красный. Бабушка в детстве говорила, что красный закат к сильному ветру. Облака окрашивались неравномерно, и от этого создавалось ощущение, будто на огромные комки ваты пролили немного краски. Было чертовски красиво, не помню, чтобы хоть раз в жизни видел такой закат в декабре. Даже сам ветер утихал и не дул так сильно, как должен был. Казалось, что всё вокруг хотело примирения этого юноши с самим собой. И тут он сказал:
-Знаете, я всегда хотел стать птицей. Быть свободным и беззаботным. Летать сколько угодно и чувствовать прохладу ветра. Так и получилось.
У меня по всему телу пробежали мурашки. Будто он говорил о чём-то, что ещё не случилось, но вот-вот должно. И вот первая фишка домино упала с криком знакомого мне женского голоса:
-Рома, ты в порядке?!
Парень удивлённо подскочил и хотел развернуться, но у закона трения был другой план на этот счёт. Неуклюже попытавшись сбалансировать ногой на пустом пространстве, он устремился вниз. Я попытался выставить свою руку на встречу его руке, но было поздно. Еле удержавшись от падения, я вцепился обеими руками в перила и проводил взглядом испуганное лицо парня, который летел вниз. Всё, чего я в тот момент хотел, обладать какой-нибудь силой: полётом, телекинезом, неважно. Главное, чтобы этот человек не погиб. За эти двадцать минут на крыше я понял, что не хочу его терять, сам не знаю почему.
-Рома, нет! – Закричала Полина, подбежав к краю, и чуть ли не прыгнула за перила вслед с юношей.
Я, опомнившись, схватил её за плечи и опустил на обледенелую крышу. Она кричала, вырывалась, но я сильно сжал её в объятиях и не давал сделать смертельную глупость. После минуты таких движений она села и, уткнувшись мне в грудь заплакала. Я осмотрел крышу и увидел, что от давешней горстки пепла остались несколько частиц, и даже они сейчас улетали в небо, которое понемногу становилось тёмным. Сквозь плач Полины начали пробиваться слова, но я никак не мог их понять. И тут она, вдруг срываясь на хрип, прокричала.
-Я люблю тебя, Дарлинг!
В шуме ветра я услышал ещё один голос, который в тон Полине ответил:
-И я тебя, Дарлинг.
На спине у огненной птицы, что порхала на месте ушедшего солнца, как будто заменяя своего собрата, сидел Роман. Он плакал, но не терял той самой безмятежности на лице. Полина вскочила и побежала ему на встречу. Жар приземлился неподалёку от перил и спустил своего наездника. Влюблённые крепко обнялись, смотря друг другу в мокрые от слёз глаза. Я тоже не смог сдержать слёз. Как ты знаешь, я никогда не плакал, особенно из-за почти не знакомых мне людей, но в тот момент я начал немного лучше понимать, что такое любовь. В конце концов, именно эта сила воскресила Жара, чтобы он исполнил свою миссию. Я вдруг понял, что Роман сделал это не по совей воле, точнее по своей, но не потому, что хотел жить, а потому, что он не хотел, чтобы Полина жила без него. Я перевёл взгляд на огненную птицу. Та обугленным клювом клевала свои перья-огоньки в крыле и иногда поглядывала на хозяина, под её лапами таял лёд, и на месте, где стояла пара, лёд тоже таял, но не из-за огня чудной птицы.
-Спасибо вам большое, Алексей! Я не знаю, как вас благодарить, вы спасаете меня уже второй раз, – оторвавшись от возлюбленного, сказала Полина.
-Не стоит благодарности, это работа.
-А ты, если захочешь применить свою силу в мирное русло, позвони сюда, - я достал из кармана куртки нашу визитку и передал непонимающему парню.
-И, если ещё раз так набедокуришь, разговор будет не таким весёлым.
Я оставил счастливую пару и, только развернувшись к ним спиной, улыбнулся и побрёл выходу. На душе было тепло и спокойно.
-А вы знакомы? – Услышал я, закрывая дверь на крышу.
“Наверняка улетят” – подумал я.
На следующий вечер я проснулся в постели с Виолеттой, за окном действительно дул сильный ветер, я поёжился и подошёл к нему, чтобы закрыть, но оттуда тихим шёпотом, похожим на твой, донеслось: