-Но как он мог о ней узнать?
-Ты чего, о ней знает уже вся Москва, - шеф запнулся и добавил: -Её правящая часть.
-И все хотят её получить, - грустно подвёл я итог.
-Я не хотел бы вас пр-р-р-ер-р-рывать, но пойдём к Мар-р-р-рине, - настойчиво сказал наш пушистый “друг” и, не дожидаясь ответа пошёл в глубь коридора. Так как свою часть договор-р-р-ра. Тьфу. Сейчас начну говорить как Синис. Типун тебе на язык, Лёша.
Ну так вот. Свою часть договора он выполнил, потому мы двинулись следом. После минутного путешествия по длинному помещению, по бокам которого, то и дело возникали всё новые и новые двери, мы оказались около большой винтовой лестницы и начали по ней подниматься. Потолок сверху был разукрашен невероятно красивой фреской. Я бы назвал её чересчур гротескной и нелепой, учитывая её расположение, но такую красоту обозвать банальщиной у меня не повернётся язык. Сама лестница тоже была невыразимо красивой: черный гранит, внутри которого будто расходились ударами молний серые и белые трещины.
Наконец поднявшись, мы оказались перед большой дверью, сделанной всё из того же мрамора, которым был отделан почти весь дом на втором этаже. Казалось, будто первый этаж строил кто-то другой, кто-то славный и добрый. Какая-нибудь семья с двумя детьми и замечательным псом. А после, их выставили на мороз со всеми вещам, нагромоздили мрамора и дорогих картин, но оставили уютный первый этаж.
Синис прыгнул практически до потолка и когтями зацепился за потолочную подпорку. Элегантно пройдя по мраморной поверхности, кот так же ловко спрыгнул куда-то за стену и из закрытой двери глухо послышался девичий голос:
-Сини-и-и-с. Где ты был?
Ответа, впрочем, слышно не было, кот в конце концов говорил намного тише, чем можно было услышать из-за подобной двери.
Мы с шефом в непонятках переглянулись и уставились на резные узоры. За монументальной конструкцией шли какие-то перешёптывания, но и они вскоре прекратились и всё вдруг затихло.
-Марина? Мы хотим тебе помочь, выходи, пожалуйста, - прокричал шеф в закрытую дверь. Эхо от его слов несколько раз пронеслось вниз по лестнице, отразилось от фрески и вернулось к двери, всё больше затухая.
Несколько резких ударов, всхлип, ещё несколько резких ударов и снова тишина. Мы с шефом снова переглянулись, и я уже подался вперёд, чтобы попытаться отпереть дверь силой, но тут в проёме сверху опять появился Синис:
-Ни я, ни Марина открыть эту двер-р-р-рь не сможем, слишком тяжёлая, - кот облизнул лапу и призывно посмотрел на нас.
-Давайте я залезу в эту форточку, шеф? – Вызвался я, показывая на маленькое окошко, в котором сидел наш пушистый “друг”.
-Попытка не пытка, иди сюда, - ответил Геннадий Иоаннович и с готовностью сел на корточки и подставил мне сцепленные в замок руки.
Несколько секунд и я уже зацепился за край идеально гладкого камня и взобрался на высоту потолка. Чихнув несколько раз и выругавшись, я посетовал на свою нелегкую судьбу:
-Пыльно тут, жуть.
Впрочем, и ругаться не было времени. Не понятно кто и в каком количестве находится у нас на хвосте, поэтому я старательно пополз навстречу коту и через несколько секунд мы вместе с ним очутились в просторной спальне. Посреди комнаты стояла большая кровать, над которой сиял вышитый серебром и золотом балдахин. По полу были разбросаны листы с нотами и банки из-под чего-то вроде самой обычной тушенки, вперемешку с бутылками из-под воды. На стенах висели такие же помпезные картины авангардизма, а рядом с ними красовались дорогие классические скрипки и смычки.
В центре комнаты, на бежевом, в тон комнате, пуфике сидела девочка в ночной пижаме, почти прозрачной. Её ничего непонимающий взгляд был устремлён на меня или скорее куда-то за меня. Но то ли сработала моя добродушная улыбка, то ли она увидела Синиса, что подбежал чуть поближе: лицо Марины вдруг просветлилось и она тут же завопила:
-Помогите, пожалуйста! – Девочка тут же попыталась броситься ко мне, но встав, тут же полетела навзничь и упала на белоснежный ковер.
Я подбежал к ней и взял на руки. Она была неестественно худой, будто почти не ела уже несколько месяцев. На лице читалось отчаяние, боль и жуткая усталость. “В тот же миг, что она ударилась – потеряла сознание” – сделал я не хитрый вывод и проверил пульс – он был сильно замедлен, как и дыхание. “Нужно срочно доставить её в больницу” – сделал я ещё одно заключение и огляделся по сторонам. На большом мраморной двери висел чугунный замок, несколько раз перемотанные толстыми цепями. На окнах, которые были затыканы железными прутьями, висело по такому же замку.