Уже около часа Анна лежит на боку и смотрит, как рядом спит Гарри. Она вглядывается в его лицо, пытается посчитать ресницы, сбивается и очень скоро бросает это глупое занятие. Анна задумчиво теребит подвеску на шее — с буквой его имени — и периодически прижимает ее ладонью к груди, но не так часто, как делала это раньше. Она думает о погоде за окном и книге, недочитанной вчера перед сном.
Анна считает, что они с Гарри чужие и совсем не дополняют друг друга. Они могут хотеть одного и того же, но всегда по-разному; в конечном итоге их желания никогда не совпадают. И с каждым днем Анна убеждается в том, что они подобны двум одиноким кораблям, которые плывут в разные стороны.
Когда Гарри просыпается, он переводит взгляд на девушку, а она отворачивает голову. Анна расправляет одеяло и садится на кровати, подтянув колени к груди. Густые черные кудри обрамляют ее бледное лицо без улыбки и спадают на костлявые плечи. Ее волосы всегда распущены. Гарри никогда не видел, чтобы они были собраны в хвост или заплетены.
Анна обводит взглядом всю комнату, изучая некоторые предметы дольше, чем несколько секунд. Она рассматривает узоры на кованой спинке кровати, черно-белые фотографии на стене (изображения эмоций незнакомых людей, которых девушка снимает на свою старенькую зеркалку) и фортепиано, где лежат несколько нотных тетрадей.
Она вдруг понимает, что идеальна для Гарри. Слишком идеальна. А он ей не подходит. Совсем нет. И все, что их связывает — это звуки фортепиано. Анна влюблена в его тонкие и длинные пальцы. Когда Гарри касается клавиш, ее мысли путаются.
— Пусто... — произносит она, слыша свой голос, что звонким эхом отражается от стен.
— Ненадолго, — Гарри придвигается ближе, откидывает ее волосы и целует ее в шею. — Мебель привезут после праздников.
Анна прикрывает глаза и мысленно добавляет:
«Внутри».
***
Город постепенно утопает в темных красках, которые разбавляют лишь несколько бледно-желтых фонарей, что тянутся вдоль аллеи. Анна сидит на высоком табурете напротив окна и водит пальцами по запотевшему стеклу — пытается изобразить картину снаружи. Когда ее рисунок снова растекается, она прячет холодные пальцы в рукавах растянутого свитера (видны лишь короткие ногти, которые девушка редко красит лаком), складывает руки на коленях и тихо вздыхает.
Она смотрит на стекло, словно в зеркало: хмурит брови, корчит смешные рожицы, замечая ямочку на правой щеке, и часто облизывает тонкие губы, пока те не краснеют. Анна всегда так делает, когда чувствует себя одиноко, хотя Гарри находится всего в нескольких шагах от нее. Иногда она держит его за руку и ничего не чувствует, словно между ними только пропасть.
— Твой мятный чай с лимоном, — улыбается Гарри, ставя чашку рядом с Анной, а после отворачивается, чтобы заварить себе крепкий кофе без сахара.
Она придвигает напиток к окну и наблюдает, как поднимается пар, словно тонкой ниточкой, и исчезает где-то вверху, задевая ее рисунок.
— Остыл... — роняет девушка.
Гарри оборачивается на ее голос, ловит взгляд карих глаз и отрицает:
— Еще теплый.
Анна делает несколько маленьких глотков, прислоняется лбом к стеклу и тихо шепчет одними губами так, чтобы Гарри не услышал:
— Ты остыл.
***