Партия на троих
Партия на троих
Под маскою с кривой ухмылкой
Скрывается, едва дыша,
Давно уставшая от мира
Задолбленная в дрыздь душа.
— Эй, Трак, глянь, дышит? Два часа как в руины вошли.
Наемник тихо выругался. Человек во всем черном, сидящий у стены, обняв колени и низко склонив голову, не казался опасным, но приближаться к нему все равно не хотелось. Даже с учетом скованных рук с истертыми в кровь запястьями, бледного измученного лица и исхудавшего тела. Кажется, такого пальцем зашибить можно: сопляк сопляком. С породистыми чертами, манерой гордо держаться даже сейчас, выдающей аристократических предков. Бабы и девки на таких вешались, а от Трака нос воротили, дуры. Вот только лет этому чудовищу… нормальные люди столько не живут и уж точно не смотрятся столь молодо.
— Говорят, зло старит, Урс. Бессовестно врут, — проговорил Трак, не скрывая проскользнувшей в голос ненависти.
— Это точно, — откликнулся товарищ по несчастью быть здесь и конвоировать чудовище.
— Скоро идти не сможет, придется тащить на собственном горбу, пока не подохнет окончательно, — посетовал Трак. — Меня выворачивает от одной мысли о том, что придется к нему прикоснуться.
— Так ты ж, вроде, не стеснялся его бить, — напомнил старший воин.
— Мог, убил бы! Скорее бы издох!
— Может, уже. Проверь, — настаивал Урс. Ему явно не терпелось уйти из руин. Он бы сюда и не сунулся, если бы не деньги и возможные тайники, полные сокровищ, так и не нашедшихся с давних времен. Местные–то здесь ничего не искали, старались вообще не приближаться к руинам, уж слишком много россказней ходило об этом месте: разрушенном драконьем дворце. Вернее, обрушенном — на дракона. Того, похоже, лишь подобным образом победить и вышло.
— Дождешься от него.
На этих словах пленник очнулся: приподнял голову, огляделся, выдал кривую ухмылку и снова прикрыл глаза.
— Тьфу ты… Змеева отрыжка! — Трак харкнул и сплюнул под ноги. — Одно слово: чудовище. Столько лет строил козни всем светлым душам, так еще и нам покоя не дает.
— Потому как душа у него даже не темная, а черная и гнилая, — пробормотал Урс. — Этот проклинаемый всеми маг пытался извести королей Садаккара, а после завладеть городом и его богатствами. Давно, причем. Я слышал, светлейший правитель и архимаг Сошиг Первый еще пять сотен лет назад объявил на него охоту и… однажды бесследно исчез, лишь кровавое пятно разлилось по стенам.
— Это которое, говорят, проявляется в полнолуния? — припомнил Трак страшилку, слышанную еще в детстве: о призраке обезумевшего архимага, проклятого убитым драконом.
По рассказам Урса, архимага и его потомков проклял все же не дракон, а плененный маг, но то казалось совершенно неважным. В деревне Трака любили почесать языками о Садаккаре — городе, изобилующем всякими ужасами и древними тайнами, богатом настолько, что жители его пребывали в праздности и вечном веселье, не утруждая себя никакой работой.
— Именно. А ведь архимаг Сошиг победил дракона, некогда державшего в страхе Садаккар.
— Выходит, это ничтожество сильнее дракона?.. — Трак оглядел мага и презрительно скривился. — Верится с трудом.
— Скорее, архимаг Сошиг не устоял перед коварством, подлостью и хитростью, каких этой твари не занимать.
Трак кивнул, соглашаясь. Навидался он подлостей чудовища. Упаси высокие от ночных кошмаров! Трак шел во второй шеренге пятого легиона, направленного на взятие черной башни, и насмотрелся всякого: и на оживающие камни, и на смерч, и на твердую на вид землю, превратившуюся в гибельную трясину. Маг единолично уничтожил треть посланного для его захвата войска, а, набравшись наглости, вышел из портала и поинтересовался у войсководца перед тем, как вызвал того на поединок и убил — даже без гнусной темной магии, с помощью одного лишь меча — не совестно ли светлому воинству идти эдакой толпой на всего одного человека? Тварь! Гадина! Чудовище! Тот поединок маг выиграл честно, но в остальном не стеснялся использовать черную волшбу, прекрасно зная, что в Садаккаре вот уже несколько сотен лет не рождалось даже слабых магов. И ладно бы лишь их. Все потомки Сошига прокляты на безумие после рождения у них полноценного наследника, а не урода, каковые случаются слишком часто.
Пленник усмехнулся и тотчас поморщился: иссохшая корка на губе лопнула, алая струйка побежала по подбородку. Яркое на бледном. Неожиданно, сочетание цветов показалось Траку невероятно красивым. Захотелось выхватить нож, втыкать и втыкать в худое тело, расцвечивая его красным.