Шах и мат.
6/11/2124 22:03:07 (Время Центральное Орбитальное).
В рубке было темно, если не считать тусклого света хронометра, отсчитывающего Центральное Орбитальное, и нескольких рядов зеленых и синих лампочек на пульте управления. Защитные экраны намертво блокировали обзорную панель, что не позволило бы человеку, буде таковой появился здесь, восторженно любоваться зрелищем, что открылось много веков назад представителю древней человеческой цивилизации, впервые ступившему на плоть естественного спутника Земли.
Дежурный диспетчер орбитального космодрома Луна-1 лениво следил за действием маневрового бота, выводящего тяжелый сухогруз Секвойя-С173 на стартовую позицию. Архаичная, до безумия скучная и никому не нужная работа. Немногочисленный персонал космодромов и транспортников держали лишь по прихоти пункта «ЧП и ЧС» в Правилах Технической Эксплуатации, пролоббировать отмену которого мешала косность мышления ведущих членов Парламента. И панический страх перед подпунктом «Отказ второй дублирующей системы автоматического контроля». Мертвая туша космического кита повисла в заданной точке пространства. Диспетчер вернулся к чтению детективного романа – провожать все равно некого. Экипаж в полном составе, наверняка, спит, ест, играет в преферанс. А может им повезло, и они разного пола? В любом случае, вдвоем им веселее, нежели ему – маневровому диспетчеру без права руководить маневрами.
Двигатели сухогруза начали прогрев. Спустя некоторое время автоматика корабля запросит разрешение на старт. Автоматика космодрома выдаст такое разрешение в штатном режиме. Гигант отчалит и устремится к новой цели, а в рубке не прозвучат напутственные слова и пожелания удачи. Добрая традиция жила до последнего, но превратилась в злую шутку и скончалась.
Помещение рубки, как водится, тоже было архаизмом, пережитком далеких времен, когда корабли бороздили лишь моря и океаны, чьи просторы казались бескрайними, да ближний космос, на алтарь освоения которого положены, умерщвлены и тленны поныне века и жизни представителей древней псевдо-цивилизации. - Е два – Е четыре. И стандартное начало, коллега, вовсе не означает, что эта партия станет для вас легкой прогулкой, - капитан был готов разбить противника на голову. Шахматная партия всегда превращала старых товарищей в непримиримых врагов от первого хода до оглашения мата, пата или ничьей.- Е семь – Е пять, сэр, – отстраненно произнес штурман и вяло пробубнил традиционную, практически ритуальную фразу. - От меня вам не добиться мольбы о пощаде, - думал он явно не о ходе сражения.- Конь Ж один на Ф три. Что-то случилось, друг мой? – капитана немного беспокоило эмоциональное состояние подчиненного в последние дни. Настало время поговорить. Весь прошлый рейс штурман был сам не свой. И вроде бы, ничего серьезного, но легкая нервозность и плохое настроение не могли не влиять на атмосферу внутри их двухкомпонентного коллектива. - Вы же читали последнюю работу профессора Гейнцмана, не так ли, кэп? – интонация штурмана не была вопросительной, отнюдь. - Д семь – Д шесть. - Бросьте, коллега. Старикан пишет о сокращении эксплуатационных расходов. Что с того? – капитан лукавил, прекрасно понимая, что сейчас на уме у старого приятеля. - В конце концов, это просто статья в Инфосети. Даже не научная публикация.
- Вы что, читали по диагонали, кэп? - штурман взорвался. – «Ограничение возрастного порога, сокращение контингента и бла-бла-бла», - произнес он, кривляясь, изображая противный голос профессора. По крайней мере, таким он его представлял. – И этот хер Юйсян Фэй в Парламенте высказался в его поддержку! – негодование усиливалось. Голос становился громче и выше, грозя перейти в состояние истеричного визга. - Да он сам на ладан дышит, пердун старый! А я семьдесят лет отдал этой компании. Полвека на сраном сухогрузе. Я из поколения Дельта, кэп. А меня в утиль? На пенсию? Как в диком двадцать первом веке? – крайне редко штурман позволял себе такие проявления эмоций перед капитаном, несмотря на их совместный послужной список.- Спокойно, дружище! Не думаю, что все так плохо, - это было ложью. – Да и не коснется нас это сокращение! – это снова было ложью. - Д два – Д четыре. Ваш ход, - главное было просто отвлечь штурмана от дурных мыслей.- Вот-вот! Вам-то всего сорок! Вас это и не коснется, - штурман обижено хмыкнул.- Так! Прекратить истерики! - Дружба дружбой, но субординацию на корабле никто не отменял.Нервничать и злиться в открытую капитан не любил и находил это непрофессиональным. Он медленно досчитал от семи до одного. Штурман молчал, по-видимому, выполняя аналогичные мыслительные операции.