Так что я был твёрдо намерен допиться успеха. Это поможет мне после окончания войны, с нашей победой, устроится в верхах, с возможностью сохранения государства. Именно яркий образ я выбрал, а не тишком взорвать все корабли, чтобы русские моряки дальше сами вели крейсерские войны, и очистили воды от остатков японских боевых кораблей. Это пока по планам. Что по моему прибытию во Владивосток. Да, через два часа, уже утро было, японцы решили ударить по городу используя Уссурийский залив. Береговая батарея, что прикрывала его, открыла огонь, но была мигом подавлена броненосцами Того. Японцы отсюда в марте уже вели обстрел, а тут повторно и мощный. А так как я был на борту, принимал гостей, включая наместника со свитой, чуть позже планировал посетить штаб отряда, передать рапорта, да сразу передал, контр-адмирал Иессен был среди тех, кто посетил трофей, то обстрел застал меня на борту. Гости быстро покинули борт, адмирал руководил ответным огнём, а я в носовую башню главного калибра, причём поднял голема в трюме, из мешка с землёй и сам встал к прицелу, а сборная команда артиллеристов заряжала орудия кормовых башен и носовых. Мы стояли правым боком в сторону японцев.
Причём, наместник ходил за мной и внимательно смотрел. Мешал жутко, но тот явно понимал, что я делаю. Пришлось для вида вести таблицу огня. Ох и побегал я. Голем сканером отслеживал полёты снарядов, самих японцев мы не видели, по навесной траектории отбивались, но кидать ответки, да примерно определяя где японцы, те вели обстрел с ходу, мог, и бил именно туда где мог оказаться очередной японец, после своих выстрелов. По снарядам я видел где броненосцы и где броненосные крейсера и бил именно последних. Не скажу, что вёл огонь зря, например, выжившие артиллеристы береговой батареи видели на трёх кораблях пожары, полыхали, и я уверен, что это моя работа. Все три броненосные крейсера. Но приписывать себе их понятно не стал. Все стреляли. Да ладно это, японцы ещё наскочили на минную банку, о которой никто не знал, наши тайно поставили после первого обстрела, и потеряли броненосный крейсер «Акумо». Один из тех, что горел. Сразу затонул, видимо две мины разом инициировал. Японцы смешались и дали дёру из залива, на этом обстрел и закончился. Больше их не видели, ушли.
Ну а что дальше. Там уже описал, часто посещал разные мероприятия. И никак не откажешься, не поймут, тем более дважды в мою честь балы организовывал сам наместник Алексеев, семейство Скопов посещал, и не раз, всё же бывшие опекуны Саши. Продал трактир. Мне невместно им владеть. А склады в порту просто подарил Скоповым. Ну а когда написал прошение по снятию меня с командования «Токива», и переводе в Порт-Артурскую эскадру, причём сразу получил добро, многих устраивала такая моя позиция, то мой трофей принял командир «Богатыря», капитан первого ранга Стемман. А на его место другого офицера. Серьёзные карьерные подвижки пошли по отряду. Вот такие дела. Теперь с Камимурой можно на равных драться. Четверо на четверо. Конечно всё провернуть вот это, забрать добровольцев, офицеров, получить документы для дворян, давая им гардемаринов, было тяжело, особенно с бюрократией бороться, но всё же сделал это. Всё позади, что радовало. Так что мы всю ночь шли. Насчёт английской базы, то я передумал. Слишком яркий след, англичане этот наш поход под лупой позже рассматривать будут. И понятно зададутся вопросом, а какого чёрта мы делали у их базы, как раз, когда там оба банка взорвали и возможно содержимое хранилищ было изъято? Могут связать, вполне. Нет, если я там и побываю, то тайно, находясь официально очень далеко. Пока же смещаясь западнее, к берегам корейского полуострова, но со стороны Японского моря, переждали тут в пустынных водах день, видали всего раза три паруса корейских джонок. То ли рыбаки, то ли каботажные торговцы, а как начало темень, направились полным ходом к корейским проливам. По времени за ночь успеваем их проскочить.
Да, дозорные суда, были. В основном вспомогательные крейсера, двоих рассмотрел ночным виденьем с големов, подняв одного на палубу, и плюс ещё дрейфовал миноносец. Даже скорее миноноска, меньше ста тонн водоизмещения. Вот на десяти узлах, с полным затемнением на борту и прошли проливы, обойдя стороной суда. Хотя море спокойное и небо очень звёздным было, видимость неплохая на половину морской мили точно, но я уже сказал, проскочили незаметно, никакой тревоги у дозорных я не увидел. Острова тоже прошли, там кстати также дозорные посты были. Так и ушли в Восточно-Китайское море. А вот дальше подошли к мелкому островку. Тут неплохая и защищённая бухта была, и встали на якорь. На берег высадили часть пассажиров. В трюме были палатки, всё для разбивки лагеря, и часть пассажиров устраивались на берегу. Да, на острове была мелкая деревушка. Жило тут всего три десятка японцев, и то потому что пресной воды было мало, источник один, им-то едва хватало, и их взяли под контроль. Больше жестами общались, знатоков японского у меня не было, а других языков те не знали. Просто отобрали лодки, чтобы не сообщили о нас, но поставки свежей рыбы обещали, не лишать же их этого, так что часть моряков занимались рыбным промыслом на всех. Убедившись, что те устроены, именно сюда я и приведу броненосцы, и стоит поторопиться. Тем более начало темнеть, вот на судовой шлюпке покинул островок, оставив старшим за себя лейтенанта Арефьева, ранее старшего артиллерийского офицера на старом броненосце береговой обороны «Первенец», Балтийского флота. Грамотный офицер тридцати лет. Взял длительный отпуск, на год, это не возбранялось, тем более командиры знали куда он добровольцем ехал, и прибыл сюда. Что делать тот знал, так что организовал всё и на острове, и на борту «Михаила». Я же на шлюпке скрылся в темноте. Сказал, что меня подберут. На самом деле достал свой миноносец и два голема, и пока я отсыпался в каюте, управляя ими двумя потоками, на максимальной скорости, в основном в двадцать шесть узлов, бежал к английской базе.