Но как? Почти у самой крыши вагона — небольшое оконце, заколоченное крест-накрест досками. Иного пути на волю нет. Надо попытаться! Когда начало смеркаться, Марии с помощью двух соседок, молодых учительниц, удалось открыть окно. Помогая друг другу, узницы поочередно выбирались наружу, повисали на руках, держась за кромку окна и, выбрав момент, прыгали в темноту, на насыпь. Скорость, к счастью, была невелика — эшелон шел на подъем. Вскоре перестук его колес замолк вдали.
Теперь — быстрее в лес!
На поиски партизан ушло несколько дней. И вот после долгих скитаний, бессонных и тревожных ночей появилась Мария в лагере отряда имени Ворошилова. Ей повезло: случайно встретилась с разведгруппой Николая Семенчука. А уже через неделю участвовала в разгроме гитлеровского гарнизона в деревне Балашевичи, что под Глуском.
И с той поры легла полной мерой на плечи ее нелегкая забота о здоровье своих товарищей, об их жизнях. Много было различных схваток с врагом, через которые прошла с санитарной сумкой за плечами партизанская медсестра Мария Соколовская. И в любой ситуации, везде и всегда действовала она решительно, умело и самоотверженно.
Огромное внимание придавали партизанские врачи и медсестры оказанию медицинской помощи мирному населению временно оккупированных районов и областей. Это была на редкость ответственная и нелегкая работа. В приказе № 21 от 21 июня 1943 года по 99-й бригаде медперсоналу предлагалось два раза в неделю, по средам и субботам, проводить в деревнях амбулаторный прием больных. Таким образом гражданское население получало возможность обратиться в случае необходимости за квалифицированной медицинской помощью. На прием к партизанским врачам приходили сотни женщин, стариков, детей. Медработники выбивались из сил, но делали все, чтобы помочь людям, не оставить их без внимания и поддержки.
Все это умножало любовь народа к партизанам, еще теснее сближало, роднило их. Иначе и не могло быть: ведь одним из источников священной борьбы с врагом, на которую позвала нас партия, было это единство.
Такими они были, наши партизанские врачи, медсестры и санитарные инструкторы. Разные дороги привели их на тропы народной войны. Но все они с одинаковым мужеством и самоотверженностью участвовали в великом ратном и человеческом подвиге, ценою которого была завоевана свобода и независимость родной земли.
Глава девятая
ТЫЛ НАШ ПАРТИЗАНСКИЙ
Три года суровой, неумолимой и яростной партизанской войны в Белоруссии. Это был настоящий фронт. Фронт без флангов, фронт за линией фронта. Силу ударов его и мощь довелось испытать пришельцам с первых же месяцев войны и оккупации. Но рядом с ним, порою незримо для врага, проходил и еще один фронт, не менее героический, самоотверженный, которому мы, партизаны, обязаны были в те годы всеми своими успехами в ратных делах, самим существованием отрядов и бригад.
Это был наш народ, наши сограждане, сотни тысяч женщин, девушек, стариков и детей, при бескорыстной помощи которых жило и крепло, уверенно набирая силы, партизанское движение.
Голубое июньское небо было высоким и чистым. Лазурная глубина его порой исчезала за смыкавшимися над машиной ветвями деревьев, но, едва лесная дорога вновь выводила на открытое место, бескрайний синеющий простор снова и снова приковывал к себе взгляд. Лежа без движения в тряском, скрипучем кузове полуторки на охапке свежей травы, я в который уже раз возвращался памятью к пережитому в этот день.
Яростный воздушный бой с «мессерами», свое ранение и вынужденную посадку нашего СБ — все это я представлял себе совершенно отчетливо. Происшедшее же потом вспоминалось смутно, с немалым трудом.
Где я? Что с экипажем, с ребятами? Куда меня везут? В одном, правда, несмотря ни на что, я был твердо уверен: люди, поспешившие мне на помощь, в беде человека не оставят, не бросят его.
Спустя полчаса старенькая полуторка остановилась посреди деревенской улочки, напротив небольшого аккуратного дома. Нетрудно было догадаться, что здесь разместилась больница: две молоденькие девушки, выскочившие тотчас же на крыльцо, были одеты в белые халаты.
— Принимайте, сестрички, летуна! Ранение в ногу, — деловито пояснил один из моих спутников.
Вскоре я с наложенными повязками, туго перебинтованный, лежал в крохотной двухместной палате.
Белые стены, чистота. От молоденькой медсестры, назвавшейся Реней, узнал, что нахожусь в деревне Пятевщина, в двадцати километрах к югу от Минска. О судьбе моих бывших товарищей, с которыми там, у разбитого бомбардировщика, я не смог даже попрощаться, девушка ничего не знала.