Через некоторое время, после упорных и кровопролитных боев, партизанские подразделения были вынуждены оставить Шкаву, отходя к райцентру Октябрь. В деревню с ходу ворвались гитлеровцы и немедленно приступили к наведению своих порядков. Каждый дом, каждая семья подверглись тщательному обыску, всех допрашивали: фашисты прекрасно понимали, что в деревнях нашли приют жены, матери, сестры и дети партизан, не успевшие вовремя уйти в лес.
Дошла очередь и до хаты Бабиничей. Ирина Титовна, ни минуты не сомневаясь, что страшная участь ждет Прасковью Мартыновну и партизанских детей, если откроется правда, под дулами направленных на нее автоматов сказала, что женщина — ее родственница, а ребятишки — внуки и племянники.
Однако рассеять подозрение гитлеровцев далеко не просто: допрос продолжался. Но Ирина Титовна твердо стояла на своем. Тогда разъяренные каратели, выгнав хозяйку вместе с родственницей и детьми во двор, на глазах у всей деревни подожгли дом. Ревет и бушует огромное пламя, огонь жадно лижет стены и крышу. А в это время гитлеровцы учиняют Ирине Титовне новый, невиданный своей жестокостью допрос.
— Чьи это дети? Кто их родители? Откуда они?
Однако добиться признания у Ирины Титовны Бабинич карателям так и не удается. Мужественная женщина, мать семерых детей, из которых четверо уже сражались за Родину, осталась непреклонной.
Но вернемся вновь к первой героине нашего рассказа. Тяжелые испытания, выпавшие на долю Прасковьи Мартыновны Боравой весной сорок второго года, на этом, к сожалению, не закончились. Ей суждено было еще пережить немало страшных часов и дней, недель и месяцев.
Покинув Шкаву, тетя Прося вместе со своей семьей поселилась в лесу, в построенном на скорую руку шалаше. Лесная чащоба — ненадежная защита от оккупантов. Непрерывные карательные операции, проческа массивов вынудили Прасковью Мартыновну постоянно кочевать с места на место, строя каждый раз новые буданы и днями оставаясь без пищи. Михаил Климович Боравой, которому было к этому времени уже около шестидесяти лет, вступил в ряды партизанского отряда «Смерть фашизму», и вся тяжесть забот о детях, о больном сыне легла целиком на плечи тети Проси. Но и теперь, испытывая невероятные лишения, физические и моральные страдания, партизанская мать не падала духом, не теряла своего оптимизма, стремилась быть полезной партизанам, поддерживала с ними постоянную связь.
В конце мая 1942 года ее постигла страшная невосполнимая утрата — гибель старшего сына.
Двадцатитрехлетний танкист Федор Боравой в боях под Полтавой попал в плен. Однако вскоре ему удалось бежать, и в ноябре сорок первого после долгих и мучительных скитаний Федор появился наконец дома. В тот же день Прасковья Боравая, не успев еще до конца поверить в то, что сын ее жив и невредим, проводила его в партизанский отряд.
Мне не забыть того дня, когда Федор Боравой в армейской форме, со своим оружием появился в нашем отряде. Богатырского роста, плечи — в аршин, веселый, но с очень волевым, в мать, характером, он сразу же пришелся по душе партизанам. Завоевать полное доверие и авторитет у бойцов — дело далеко не простое. Для этого мало личной отваги и бесстрашия. Необходим еще талант взаимопонимания с людьми, умение мыслить, оперативно и точно оценивать постоянно меняющуюся обстановку, безошибочно находить то единственное порой решение, цена которому — успех в бою и сохраненные жизни товарищей.
Но всеми этими качествами Федор Боравой обладал в полной мере. Иначе и не избрали бы его партизаны сначала командиром первого взвода, а вскоре и командиром отряда «Смерть фашизму»…
20 мая 1942 мая объединенные силы нескольких партизанских отрядов выступили на разгром фашистского гарнизона в большой полесской деревне Любань Октябрьского района. В их числе был и отряд Федора Боравого.
Ожесточенный бой, завязавшийся на окраинах деревни, вскоре переместился на ее улицы. Гитлеровцы, окруженные со всех сторон, упорно сопротивлялись, цепляясь за каждый дом, за каждую постройку. Грохот пулеметных и автоматных очередей, оглушительные взрывы гранат не замолкали ни на минуту.
В цепях наступающих кроме самого командира — еще три сына Прасковьи Боравой: девятнадцатилетний пулеметчик Алексей, широкоплечий, рослый хлопец с удивительно добрыми голубыми глазами, Никита, на два года моложе, и шестнадцатилетний Павел. Вместе с товарищами они — в самом пекле боя, там, где труднее всего и опаснее. Прикрывая друг друга автоматными очередями, братья решительно и хладнокровно преследуют отступающих фашистов.