До ближайших саней сзади — метров тридцать, не меньше. Момент удачный. И Анна рывком бросилась с дороги к лесу. На пути ее дрожащий под порывами ветра голый кустарник. Будь теперь лето, он бы, конечно, надежно укрыл беглянку. Но теперь надежды на это мало: вплоть до самого леса редкие заросли просматриваются насквозь.
Сзади, со стороны дороги, послышались выкрики, загремели автоматные очереди. Пули со звоном проходят выше: фашисты, хорошо понимая, что их жертве не уйти никуда, пока бьют для острастки. Вдогонку женщине разноголосо несется:
— Хальт, партизан, хальт!
Силы быстро покидают Анну. Каждый шаг в глубоком, едва ли не по пояс, снегу дается ей с огромным трудом. Задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем, она бежит все медленней и медленней. Споткнувшись, несколько раз падает, через силу поднимается и вновь бежит. А погоня все ближе и ближе, с каждой секундой хриплые возгласы преследователей доносятся все отчетливей. Не уйти!
Развязка наступает вскоре. Почти у самого леса, когда до первых деревьев оставалось не больше ста метров, гитлеровцы настигли совершенно обессилевшую и измученную женщину. После страшного избиения фашисты снова бросили ее, теперь уже связанную ремнями, на розвальни и час спустя доставили в Глуск.
На восьмой день, так ничего и не добившись на допросах, палачи вынесли ей смертный приговор. Он подлежал исполнению немедленно, в течение часа. Спасти патриотку уже ничто не могло.
За какое-то мгновение до смерти, уже стоя с накинутой на шею петлей, Анна, собрав остаток сил, крикнула в толпу горожан, согнанных гитлеровцами на ее казнь:
— Да здравствует Родина! Бейте фашистов! Прощайте, родные мои…
Притихшая толпа ответила рыданиями…
Фашисты для устрашения жителей несколько дней не снимали тело казненной патриотки. Для устрашения. Они просчитались, потому что горожане видели и в мертвой Анне Проходской, нашей Аннушке, пример беззаветной веры в нашу победу и неиссякаемого мужества. Они долго еще слышали ее призыв к справедливой и священной борьбе. На груди ее белела небольшая табличка «Партизанка».
Трагическая гибель Анны, казненной фашистами в Глуске, недолго оставалась неотомщенной. В одну из февральских ночей 1943-го два партизанских отряда — наш и Устина Шваякова — вышли на засаду к деревне Старое Село. По сведениям разведки, днем здесь должны были появиться гитлеровцы из Глуска. И они появились.
Окружив деревню плотным кольцом, партизанские роты по условному сигналу перешли в решительную атаку и быстро сломили сопротивление оккупантов. Карательный отряд глусского гарнизона численностью около двухсот человек был наголову разбит. Свою клятву мы сдержали!
Глава пятая
В БОЯХ И ПОХОДАХ
В начале сентября 1943 года по решению Минского подпольного обкома партии наш молодежный отряд имени Ворошилова был выведен из подчинения штабу 37-й партизанской бригады. Нам предстояло войти в состав другой, 99-й бригады, которая действовала южнее районного центра Глуск, прикрывая партизанскую зону с северного направления, а также дальние подступы к острову Зыслав, где уже около года в глубоком тылу врага принимал самолеты с Большой земли крупный партизанский аэродром.
Вскоре произошли некоторые изменения в руководстве молодежного отряда. Его командиром стал Василий Каракулин, комиссаром остался Владимир Жлобич. Мне же доверили командовать 99-й партизанской бригадой. Ее комиссаром назначили Андрея Чайковского.
К этому времени в составе отрядов бригады насчитывалось уже более семидесяти женщин-партизанок. В основном это были вчерашние подпольщицы, разведчицы, связные, жены и дочери партизан, которые в силу различных причин не могли оставаться в городах и деревнях. Они уходили в отряды, чтобы продолжать борьбу с врагом, рука об руку со своими братьями, мужьями, отцами.
Из каждого белорусского селения тянулись к партизанам десятки женщин и девушек. Их не пугали ни тяготы походной жизни с ее лишениями и голодом, ни смертельные опасности, подстерегающие народных мстителей на каждом шагу.
И хотя настойчивым просьбам многих из них приходилось в то время отказывать (недоставало оружия), остановить благородный порыв советских женщин это ни в коей мере не могло. Как и все население Белоруссии, от мала до велика, становились они по зову сердца нашими верными и надежными помощниками.
Не так уж редко приходилось мне уже после войны слышать бытующее мнение о том, что роль женщины в партизанском отряде ограничивалась в большинстве случаев чисто хозяйственной, второстепенной работой. Мол, основной, главной заслугой их в те суровые годы была забота о приготовлении пищи для бойцов, уход за ранеными, стирка белья и так далее.