И с этой минуты каждый островок на Споровских болотах превратился в бастион, в маленький очаг обороны. Непроходимые для танков и бронетранспортеров болота были слишком обширны и глубоки для успешных действий гитлеровской пехоты. Но, несмотря на все это, яростные бои разгорелись здесь с невиданным драматизмом и упорством.
Несколько раз в день по пояс, а то и по грудь в ледяной воде сходились в рукопашных схватках контратакующие партизанские роты и цепи фашистов. Вой и разрывы мин, уханье снарядов и гранат, автоматные очереди и пистолетные выстрелы, крики отчаяния и ярости, предсмертные стоны раненых — все смешалось в этом аду. Своих и чужих распознавали здесь только по говору, на слух — настолько густо все были облеплены болотной грязью.
А в воздухе над партизанской зоной неумолчно и зловеще ревели десятки авиационных моторов. Фашистские штурмовики и бомбардировщики с раннего утра и до поздней ночи обстреливали людей, сотнями бомб уничтожали на израненной земле все живое, не щадя ни женщин, ни стариков, ни даже детей.
А детей в те страшные дни в блокадном кольце было немало: многие сотни. Укрывшись на островках Споровских болот, под защитой партизанских отрядов и бригад, они пережидали здесь последние месяцы оккупации, как никогда твердо веря в долгожданное освобождение. И прежде всего ради этих малышей стояли насмерть в Споровских болотах тысячи бойцов, партизан и партизанок.
Ранним утром 12 апреля, вскоре после того как бойцы 99-й бригады отбили очередную атаку фашистов невдалеке от имения Миничи, из штаба соединения Брестской области прибыл связной. Он сообщил о приказе командира соединения Сергея Ивановича Сикорского: мне немедленно явиться в штаб. С чем именно был связан этот вызов, связной не знал.
Оставив за себя комиссара бригады Андрея Чайковского, я вместе с адъютантом Николаем Дешевым тронулся в путь. Дорога была неблизкой: около десятка километров болотами, в большинстве — по блокированной гитлеровцами территории. Шли в ледяной апрельской воде, минуя топи, проваливаясь все-таки порой по грудь, помогая друг другу выбраться из трясины. Лишь изредка мы давали себе передышку на редких, еще покрытых жухлой прошлогодней травой зыбких кочках.
Только к вечеру добрались мы, окончательно измотанные, до обширных, густо поросших лесом островов. На одном из них располагались тщательно замаскированные землянки Брестского подпольного обкома партии и штаба соединения партизанских отрядов области.
Начало темнеть, когда один из бойцов охраны штаба подвел нас к блиндажу первого секретаря обкома и командира соединения С. И. Сикорского.
Сергей Иванович встретил нас приветливо. Внимательно выслушав доклад о состоянии обороны на восточном участке партизанской зоны, который прикрывался отрядами 99-й бригады, он начал задавать вопросы, разные по сути, но сводившиеся в конечном счете к одной проблеме — бедственному положению детей, попавших в тяжелые условия вражеской блокады.
— Именно ради них и держим мы эти болота, — с волнением в голосе сказал Сикорский. — Не то давно бы уже начали прорыв из окружения, ведь силы и возможности для этого есть.
Слова его неожиданно были прерваны рокотом самолетов.
— Наши! «Кукурузники»! — обрадовался я.
— Единственная отрада. — Мягкая улыбка осветила лицо Сикорского. — Без них совсем было бы худо. Ну пошли, встретим.
Живо подхватив автоматы, мы вышли из землянки. Низко над лесом, едва не задевая торчащими шасси верхушки деревьев, идет пара По-2. Заметив сигнальную ракету, пущенную партизаном аэродромной команды, самолеты неторопливо разворачиваются, и почти тотчас же от их фюзеляжей отделяются и стремительно несутся к земле небольшие темные комочки. «Боеприпасы!» — понял я.
Через минуту-две все повторяется. Сделав новый заход, По-2 еще раз проносятся над островом. И снова партия грузов, шурша в кронах деревьев и ломая ветви, летит к земле. Приветливо покачав на прощание крыльями, самолеты берут курс на юг, к линии фронта. Она проходит теперь совсем неподалеку: километрах в пятидесяти-шестидесяти от нас, по Днепровско-Бугскому каналу. Радостные и счастливые, мы еще долго смотрим им вслед: через несколько минут они будут там, на Большой земле!