Через несколько минут сухопарый майор в пенсне докладывал развалившемуся в кожаном кресле полковнику:
— Герр оберст, в основу операции, разработанной с целью уничтожения отряда, который на вашей карте обозначен номером два, мною заложены все ваши идеи. Вот ее кратко изложенный план.
— Ну что же, тут неплохо задумано. Действуйте, но помните: провал должен быть исключен… Ваш успех — мой успех, а я сумею достойно вознаградить… Кто исполнитель?
— Агент «Фиалка». Вот его досье. А после можете познакомиться с ним лично.
Шеф отпустил майора.
Раскрыв дело «Фиалки», эсэсовец внимательно всмотрелся в небольшую фотографию. На него смотрел самодовольный, ухмыляющийся человек с широким ртом. Угодливо прищуренные глаза еле выглядывали из-под лохматых бровей. Светлые волосы были тщательно расчесаны на пробор. Отложив снимок, гитлеровец еще раз пробежал по анкете: Дуроф Михель, тридцать пять лет; отец — царский офицер, дворянин; в Германии с 1918 года, член нацистской партии с 1935 года. В кратких характеристиках значилось, что агент оправдал себя как провокатор на радиозаводе в Дрездене. Жадный, за деньги продаст кого угодно, хоть мать родную. Хитрый, ловкий и выносливый. «Фиалка», засланный в небольшой партизанский отряд в Дзержинском районе, убил там двух командиров, незамеченным скрылся и навел на партизан карательный батальон. Далее значилось, что на эту операцию он пойдет под кличкой «Лесной волк» с новой для него «легендой».
Окончив чтение, полковник нажал кнопку, и вскоре в его кабинете появился плоскоголовый истощенный мужчина среднего роста, лицо которого скривилось в заискивающей гримасе.
— Хайль Гитлер! — выпучив серые бесцветные глаза, простуженным голосом поприветствовал вошедший.
— Хайль, — слегка махнул рукой абверовец. — Садитесь, мой друг, — предложил офицер. Обойдя вокруг и тщательно осмотрев весьма костлявого «друга» в грязном истрепанном советском обмундировании, он довольно воскликнул: — Все в порядке, Теперь ты выглядишь настоящим военнопленным. — И, важно усевшись в кресло, продолжил: — Сегодня тебя отвезут в лагерь. Там ты должен еще лучше изучить нравы советских военнопленных, войти к ним в доверие, подобрать по своему усмотрению группу из 4—5 человек и с нею по сигналу бежать в то время и тем способом, о которых мы сообщим позже. Срок подготовки — 10 дней. Да, не удивляйся, если при побеге кто-либо из новых «друзей» ради правдоподобия будет ранен или убит.
— Меня могут опознать. Партизаны из Дзержинского района часто бывают и в Смолевичском районе. Увидев меня, они, безусловно, расскажут, что я скрылся из их отряда.
Полковник, как можно мягче и растягивая слова, вполголоса сказал:
— Должен сообщить, что семья Дуроф по-прежнему неплохо живет в Пруссии, и уверен, что благодаря вашему усердию ее положение в будущем еще улучшится…
Несколько помедлив, он уже более жестким тоном продолжил свои инструкции:
— У тебя два пути. Первый — отлично выполнить задание, проникнув в партизанский отряд… — тут он, поморщившись, еле выдавил: — «Смерть фашизму», как они его именуют, а потом… с деньгами домой. Второй путь — провал и смерть, гибель семьи. Третьего не дано, — закончил абверовец, окинув агента испытующим взглядом.
— Ясно, господин полковник, — без энтузиазма ответил тот, сжав узкие плечи.
Офицер провел его в соседнюю комнату, отдернул на стене шелковую занавеску и показал на карте примерный район действий партизанского отряда. Местом возможной встречи с партизанами были названы деревни Остров, Бабий Лес и Шпаковщина. Сообщив пароль, он сказал диверсанту, что через некоторое время в отряд придет «Дракон» с указаниями о дальнейших действиях.
Гитлеровец сурово посмотрел в глаза лазутчику и сказал:
— Все детали с тобой уже отработали, и надеюсь, вопросов нет.
Так к отряду начали тянуться тайные щупальца абвера, а потом и гестапо.
Позже, слушая доклад начальника разведки Чуянова, я невольно вспомнил дошедшую до меня весть об акции, учиненной оккупантами в моей родной деревне на Любанщине. Когда Чуянов закончил доклад, я рассказал ему об этом поучительном случае.