У соседа справа те же яйца, только в профиль, зато левый сосед продвинулся. Так какого же лешего бить в одном месте? Немцы в наступление уже не полезут. Оставь на позициях один батальон, а полком обойди с фланга и сворачивай оборону. Бей с тыла, бей с фланга. Ведь буквально неделю назад такую комбинацию провернули. И получилось. Так почему бы не повторить? Снарядов нет, мин нет, есть только патроны, штыки и гранаты, ими и действуй. Вот так я и рассуждал после того, как полк откатился на исходную, после очередной неудавшейся атаки и приводил подразделения в порядок. Откатиться-то откатились, а вот убитые и раненые на нейтралке остались, считай тоже убитые, если их в ближайшее время не вытащить или они сами не выползут. Санитаров к раненым не подпускают, убивают сразу или добивают вместе с трёхсотыми уже на отходе. Человеколюбивая европейская нация чтит Женевскую конвенцию.
Хотя полк это громко сказано, в стрелковых ротах больше взвода не набиралось, и это несмотря на пополнение, которое подходило из тыла. Да и в полку всего два батальона. На досуге, в редкие минуты отдыха, я всё думал и пытался понять. Удалось ли мне своим появлением в этом мире, «раздавить бабочку», или не мне одному, а совместными усилиями тех, кто со мной воевал? Но чтобы сделать какие-то выводы и проанализировать ситуацию, нужна была информация, а её-то как раз было мало. Очень не хватало «нубука» с выходом в интернет. Ощущался сенсорный голод. Инфу приходилось собирать буквально по крупицам, и записывать на подкорку головного мозга. Находясь на лечении в медсанбате, я перечитал все газеты, какие нашёл, «вести с полей» (сводки Информбюро), также слушал по радио вместе со всеми. Но как их сравнить с теми, что были в моей прошлой реальности? А ещё эта пресловутая «военная тайна», про которую немцы прекрасно знали, зато для своих граждан это было секретом. «Войска генерала Рокоссовского вели бои на энском направлении, и захватили город эн, в результате уничтожено 10 самолётов противника, наши потери пять самолётов.» Понимаю, что германское командование затрахалось искать этот город и это направление на карте, чтобы найти своих сбитых лётчиков, но мне-то от этого не легче. Основной объём информации я получал от бойцов, пришедших с пополнением из госпиталей, вот это были бесценные сведения, для меня. Благодаря им, я и имел представление об обстановке, сложившейся в полосе нашего фронта, но всё это субъективное мнение, да и многое ли увидит рядовой боец или даже командир роты из своего окопа?
Отличия всё-таки имелись, и одно из них, это то, что правым соседом нашей армии, в настоящий момент являлась 16-я армия генерала Рокоссовского. Нет, войска там оставались в основном те же, что и в моей реальности были в 5-й армии, 32-я дивизия Полосухина, другие части. Единственные изменения, это штаб 16-й армии и 18-я стрелковая дивизия, в которую вошёл мой бывший 365-й стрелковый полк. Значит не зря мы под Гжатском «нерушимой стеной» стояли. Успел-таки Константин Константинович со штабом своей армии проскочить в город и организовать оборону. В результате Гжатск всё равно сдали, чуть позже, чем в реальной истории, но отступали гораздо медленнее, ведя очаговую оборону и выигрывая время для сосредоточения войск из резерва Ставки. Можайск держался уже гораздо дольше, и противнику понадобилось намного больше усилий, чтобы его захватить. Хрен с ними, с усилиями, главное это — безвозвратные потери зольдат и официров, уничтоженная бронетехника и перерасход боеприпасов. На южном же фланге противник продвинулся меньше, Гудериан хорошо получил под Тулой, а потом и от 112-й танковой дивизии Гетмана под Серпуховом и Каширой. Дивизию в этот раз не раздёргивали по частям, а наоборот усилили пехотой и кавалерией и она действовала как пожарная команда, парируя все задумки «быстроходного Гейнца», нанося фланговые удары по передовым танковым дивизиям немцев. Хотя не только фланговые, лобовые атаки тоже бывали, ну и от тылов передовые части также отрезали.
Узнал я и про свой бывший 365-й стрелковый полк и его эпопею, причём случайно, от однополчанина, который с недавним пополнением попал служить к нам. Встретились мы когда бойцы маршевой роты перекуривали после перехода, разместившись в тылах полка. А мы с Махмудом возвращались с дивизионного склада боеприпасов. Вот мы к ним и подрулили, стрельнуть покурить, погреться у костерка и поговорить. Начали с поиска земляков, а когда выяснилось, что один из Красноярска, я и спросил у него, — где он до этого служил и воевал? Вот тут-то «мне масть и попёрла». Парнишка до ранения служил писарчуком в штабе 365-го стрелкового полка, и знал много больше любого пехотного лейтенанта, поэтому всю информацию, которая мне была нужна, я из него вытянул, задавая ненавязчивые вопросы, и направляя поток красноречия в нужном мне направлении.