Разведчики тоже шустрили, изучая подходы к селу, так как в планах у меня было не только вызволить ребятишек, но также захватить склады с продовольствием и медикаментами. На немецких раненых и медперсонал было плевать, пускай их своё начальство потом хоть украдкой кормит, а вот наших врачей, оставшихся при больнице, желательно бы умыкнуть.
Село Передел располагалось к северу от лесничества, и его южную окраину охватывала опушка нашего лесного массива. Всё бы ничего, вот только больница стояла на северо-восточной окраине не такого уж маленького населённого пункта, и от неё до опушки ближайшего леса, было метров триста. Хоть и не город, но сто двадцать дворов это ни комар чихнул. Да ещё речка Лужа текла с запада на восток и делила село на две неравные части. Кстати, это село я вспомнил, мы через него проходили в октябре месяце, когда отступали на восток. Припомнил я и больницу возле церквушки. А вот в этой церкви как раз и держали детей из детдома, забирая у малышей кровь по мере необходимости, старшие же девочки приходили только ночевать, если были не в ночной смене.
В ночь на двадцать восьмое выходим «на дело». Дальше тянуть уже некуда, как на юге, так и на юго-востоке от лесничества слышна уже ружейно-пулемётная перестрелка. А вот с востока и северо-востока доносится только шум канонады от разрывов снарядов. Пройти нам предстоит десять вёрст с гаком, из них только четыре по просёлочной дороге, а дальше уже по лесному бездорожью, обходя село с запада. С востока обойти не получится, там в основном открытое пространство, да и населённые пункты встречаются на каждом шагу, а операция у нас всё-таки секретная, да и возможные стычки с гарнизонами в деревнях нам не нужны. Полицаев ещё можно послать, а вот если попадутся злые зольдаты вермахта, с ними уже не поспоришь, воевать придётся. Отряд из двадцати семи человек движется на шести санных упряжках, правда не везде, бездорожье преодолеваем на своих двоих. С нами все десять «зятьков», которых почти равномерно распределили по отделениям, естественно вооружили, причём немецкими карабинами. А это в случае сдачи-попадания в плен, расстрел на месте. Хотя остальные партизаны за это не парятся, каждый идёт с тем стволом, к которому привык. У нас только на передних санях едут «настоящие» полицаи, с документами на всякий пожарный случай. На всех остальных только повязки, ну и головные уборы а также красноармейскую форму пришлось поменять на гражданскую одежду. В укладке у нас шесть комплектов (шинель и пилотка) немецкой формы, понадобится больше, будем импровизировать. Замыкает наш санный обоз Шайтан, правда теперь уже без арбы, вместо которой везёт дровни, с установленным на них «Максимом» без щита. В кожух пулемёта залит глицерин, лента тоже уже заправлена, остаётся только скинуть кусок брезента, которым он накрыт, и сразу можно стрелять. Решили, что для тачанки максимка гораздо лучше подходит. Тяжелее, надёжней, да и патронов к советскому оружию у нас много, к трофеям на порядок меньше. Плюсом к тому ещё один момент, в случае чего мы сможем определять по звуку, кто у нас на хвосте. Если «Максим», то хвосты отрубаются, ну а ежели кто-то нерусский, то хвост за нами.
Обойдя полукругом село, и форсировав по льду реку Лужа, в деревушку Ильинка, граничащую с Переделом, входим уже с севера. К объекту атаки подбираемся, петляя по сельским улицам. Обходить дальше по лесу, чтобы проникнуть в село с востока, не стали. А то разведчики заметили, что немцы усилили там посты и начали оборонительные работы. Ну как начали, согнали местных жителей, и те что-то там копали, и явно не картошку.
При подъезде к больнице, пятёрка разведчиков во главе с Пашкой отделяется и пробирается к церкви. Их задача — по тихому убрать охрану и освободить детей. Остальной отряд движется дальше. После короткого разговора с охраной на въезде (бритвой по горлу и в колодец), сразу за штурмовой группой заезжаем в больничный двор, и только Рафик проезжает чуть дальше по дороге, и развернув «тачанку», помогает пулемётчику. Их задача прикрыть нас с востока, если по улице начнётся движение. Пашкины бойцы прикроют нас с запада.