— Ну, что там? — Устраивается справа от меня Емеля, приготовив свой эмгач к бою.
— Проверить бы надо, так что прикрой. — Намечаю я прикрытие, намереваясь перебежать вперёд.
— Ты что задумал то, командир? Решил свою голову под шальную пулю подставить? Пехота тебе на что? — Тут же урезонил меня Малыш.
— Так я это…
— Шёл бы ты отсюда, товарищ лейтенант. К орудию. — Вежливо посылает меня Емельян. — Там уже и связь с батареи протянули, а корректировать некому.
Свистнув для привлечения внимания, он знаками приказывает двум ближайшим бойцам двигаться вперёд. Разведчики справа и слева от дороги срываются с места и пробежав десять метров, падают в снег. Малыш короткими очередями дырявит колёса и всё, что валяется возле машины. Я же, стоя за деревом, дырявлю кабину и кузов. Ожившие мертвецы нам не нужны, так что пускай боятся. В конце концов всё отделение короткими перебежками добралось до шоссе, пятёрка разведчиков ушла провожать немцев в сторону второй засады, двигаясь вдоль опушки. А потом мы чуть не раздербанили взвод красноармейцев.
Пока разведчики окапывались в снегу по обочине шоссе, а ездовые мародёрили в грузовике, собирая оружие и боеприпасы, я выбрал себе наблюдательный пункт. Валерка как раз проверял и настраивал связь, когда на дороге из Кульпино показалась толпа солдат. На всякий случай начинаю пристрелку. Так как вычисления я делал по карте, а расстояние превышало два километра, то и первая мина улетела к ебеням. Корректирую установки прицела и второй разрыв наблюдаю уже визуально, а не определяю на слух, где бахнуло. После третьего разрыва солдаты разбегаются с дороги и залегают по обочинам. Чем-то родным и знакомым повеяло от всей этой суеты, тем более, приглядевшись внимательней, замечаю командира в белом полушубке, который бегал, орал и пытался развернуть подразделение в цепь для атаки.
— Передать по цепи. Огонь не открывать! — Даю я команду ближайшему ко мне бойцу. — Кажись наши.
— Стоп! Прекратить огонь! — Дублирую свой приказ для батареи.
Меж тем «охвицерику» как-то удалось сформировать боевой порядок, и красноармейцы, проваливаясь на снежной целине по самые яйца, «рванули» в атаку. Подпустив «противника» метров на сто, после предупредительной очереди из пулемёта, начинаем во все корки крыть их матом для опознания. Ну, а после обмена «любезностями», встречаем освободителей.
Рота лейтенанта Митрофанова из 222-й стрелковой остаётся на опушке, перекрывать шоссе и ждать подхода основных сил. Я же отправляю своих обратно на базу. Дел у нас и так по самую маковку, а с подходом передовых частей Красной армии их становится и того больше. За день надо собраться, разминировать все подходы к лесничеству, а ночью уже выступать. Связь не сматываем, оставив Валерку «на телефоне», в случае чего, подмогнём лейтенанту. Он же нам согласился помочь. Отправил один взвод на правый фланг, проверить шоссе и сменить наших в засаде, а то ленивая перестрелка с той стороны всё ещё раздаётся.
Чтобы махра не заблудилась, иду её провожать. Впереди, в головном и боковых дозорах наши разведчики. Взвод движется по шоссе следом, колонна первого отделения рядом с левой обочиной, второго — рядом с правой. А больше отделений во взводе нет и командует им целый младший сержант, с единственным на весь взвод ручником. Не с тормозом, а с ручным пулемётом. Вот все втроём и идёт в замыкании: я, взводный и помощник пулемётчика. На ходу немного пообщались, так что всё, что мне было нужно, я выяснил. Передав стрелковому взводу оборонительную позицию на опушке и оставив на усиление нашу Шайтантачанку со станковым пулемётом, возвращаемся на базу, снова предстоит всеми любимая армейская забава — круглое таскать, а квадратное катать.
В первую очередь грузим сапёрное имущество, боеприпасы, оружие и медикаменты, и у нас остаётся ещё полная машина с продуктами, которые вывозить уже не на чем.
— А разве автомобили с собой не возьмём? — Вполне искренне удивляется комиссар.
— У нас ездовых собак нет, чтобы эти машины из сугробов вытаскивать, а лошади быстро устают. — Объясняю я ситуацию. Потом иду по взводам и волевым решением забираю у каждого по одной упряжке. В результате лыжи, излишки оружия и ещё какое-то железо везти не на чем, а полозья у саней начинают зарываться в утрамбованный на дороге снег. Снова приходится делать ревизию, делить и выдавать продукты сухим пайком каждому человеку на руки (жрачку точно никто не бросит), а на каждую лошадь по мешку овса. После чего оставляем излишек продуктов банде пионеров, а лишние винтовки с боекомплектом — роте Митрофанова. Лейтенанту я передаю и пару дегтярей с дюжиной дисковых магазинов, а то к каждому ручнику у них всего по две «тарелки».