В километре от опушки, где засела Пашкина команда, неправильные фрицы развернулись в цепь и побежали в атаку, периодически постреливая в сторону леса из карабинов и ручных пулемётов. Оба танка в ста метрах за ними, в готовности поддержать огнём. Ещё пятьсот метров, и я уже цель не увижу, скроется за выступом леса. С надеждой тянусь к аппарату, вызываю «ромашку» а потом «Смольный» — тишина в трубке.
— Ну, что замер, командир? К орудию надо. — Подходит ко мне Малыш, как революционный матрос перепоясанный лентами и с пулемётом на плече. Глаза у него блестят как у адреналинового наркомана, а сам он улыбается, как немного поехавший крышей.
— А пошли! — забираю я у него большой короб с патронами. И мне уже пофиг, что с орудия снят прицел, клин затвора, а довернуть в нужный сектор стрельбы помешают деревья. Есть цель! И её надо уничтожить!
Глава 31
Когда мы быстрым шагом дошли до орудийного дворика, ничего делать нам не потребовалось. Обогнули по лесу огромную воронку от бомбы и потопали дальше по тропинке. Всё, что осталось от пушки, годилось только в переплавку. Бежать просто не было сил, а тропа сама выведет нас в нужное место. Там и засядем или заляжем. Когда добрались до моего НП на правом фланге, местность я почти не узнал. Кустов и веток убавилось, а воронки испятнали и замарали опушку с когда-то белым снегом, и он стал серым. Выбираем место почище и залегаем за деревом в готовности поддержать Пашку и ухайдокать фуфлыжников с фланга. Опушка леса тут растёт с выступом на запад, вот в этом выступе мы и отаборились. Выжидать будем до последнего, с танками нам воевать нечем, остаётся только прикрыть отход разведчиков и сапёров. Удастся ли отойти самим?..
Вот теперь до дороги от нас триста метров, а до ближайшего к нам зольдата — шагов двести. Так что удаётся рассмотреть как танки, так и пехоту. И те и те не подарок. Два штурмовых орудия и взвод лыжников в необычной экипировке. Хотя особой необычности на первый взгляд не было, но что-то бросилось мне в глаза и зафиксировалось в сознании. Лыжи само собой, белые маскхалаты тоже, а вот офицер в овчинном полушубке и шапки-ушанки как у красноармейцев на рядовых заставили пораскинуть мозгами. В экипировке уже есть отличия от обычной пехоты, да и с вооружением всё неоднозначно. Я заметил пару ручных пулемётов с коробчатым магазином, винтовки или карабины с необычной мушкой, отличающиеся как от наших, так и от немецких и несколько ППД. Всех солдат взвода, и какой у каждого ствол, я видеть не мог, но в тех отделениях, которые наступали между нами и дорогой, пистолеты-пулемёты с барабанными магазинами присутствовали, причём не в единственном числе. Очень странные фрицы, но мы и не таких бивали.
Пашкины бойцы подпустили наступающую цепь шагов на сто и ударили из всех стволов. Вот только залп получился не дружным и не таким метким, как в прошлый раз. Да и количество пулемётов и стрелков уменьшилось чуть ли не в два раза. Хотя, может мне это показалось, вот только целых солдат упало гораздо больше, чем убитых и раненых. И меня поразило то, как эти «егеря», упав в снег, молниеносно скинули лыжи и перекатились с места падения, после чего открыли ответный огонь. Передний «Штуг» остановился и жахнул из пушки по опушке. После чего огонь с нашей стороны ещё сильнее ослаб, пулемётчики вынуждены были менять позицию после каждой короткой очереди, не успевая пристреляться, да и цели оказались вёрткими и кусачими. Особенно штурмовые орудия, которые, встав ёлочкой по разным обочинам дороги, долбили прямой наводкой на каждую вспышку от выстрела, валя деревья. Не отставали от них и шутце, но эти ориентировались ещё и на звук. А вот теперь Пашке пора отходить. Эту снежную крепость не удержать. Вот только…
— Финны⁉ — непроизвольно вырывается у меня.