Герман САДУЛАЕВ
Partyzanы & Полицаи
Эту правдивую историю я услышал от жителей деревни Спорово. Хотя, вы, может, скажете, что вовсе это не правдивая история, а фантастический рассказ. Я поначалу и сам так думал. Но теперь, наблюдая самые актуальные тренды в общественной и политической жизни своей страны, склонен полагать, что такое и в прошлом вполне могло произойти.
Деревня Спорово находится в Березовском районе Брестской области Республики Беларусь. Вам это о чем-нибудь говорит? Вот и я о том же. По идее я не должен был туда попасть никогда. Но попал. И виной тому мой товарищ, затащивший меня на утиную охоту в осенний сезон.
Звал он меня давно, но я все отнекивался. А тут вдруг решил: поеду! Устал, замотался на работе, хотелось развеяться. Я взял билет на поезд до Бреста. Поезд на Брест отходит с Витебского вокзала. 18 c хвостиком часов в пути, и наш состав докатился до окраин пограничного городка, красивых предместий с красными черепичными крышами.
Сразу с вокзала я поехал селиться в гостиницу “Интурист”. Это был единственный знакомый мне бренд в списке имен местных отелей. Встретивший меня друг неодобрительно покачал головой. Предложил найти место потише и поспокойнее. Дескать, “Интурист” — это вертеп и логово, гнездо и малина. Услышав такую лестную характеристику, я утвердился в своем желании жить в “Интуристе”.
Надо сказать, что гостиница своей сомнительной славы за все три дня моего пребывания ничем не подтвердила. Она была тихой и спокойной. И я до сих пор задумываюсь: если “Интурист” самое шумное и беспокойное место в городе Брест, то как же тихо и спокойно должно быть в других гостиницах?!
Брест встретил меня теплой солнечной погодой. После сырого и мерзкого сентября в Петербурге это было похоже на сказку! Майами! Просто Майами! — говорил я про себя, а зачастую и вслух. Кинув вещи в номер, надев шорты и шлепанцы, я отправился искать водоем для купания.
И очень скоро нашел чудесную речку Мухавец и прекрасный песчаный пляж! Волшебство просто переливало через край. Мне нравилось в Бресте все больше и больше, с каждым часом.
Цена за стандартный номер со всеми удобствами в лучшей гостинице города, в гостинице “Интурист”, оказалась значительно меньше, чем я ожидал. В отелях Бреста, пожалуй, только президентские люксы дотягивали по цене до уровня самых дешевых питерских и московских номеров. А по уровню комфорта любой стандартный номер был оборудован как люкс.
Такси вызывалось по телефону, появлялось в течение 10 минут и стоило копейки. В барах и ресторанах все, что хочешь, и все недорого. Был и еще один важный бонус.
Я не знаю про Иваново. Я в Иваново не был. Но я знаю точно, что Брест — город невест. По улицам ходят тысячи молодых красивых девушек. И — внимание, джентльмены! — они практически все блондинки.
Уже закружилась голова? Погодите, я вас сейчас добью.
Все поголовно в голубых джинсах и розовых кофточках.
Только иногда, для разнообразия, джинсы розовые, а кофточка голубая.
Тысячи прекрасных блондинок в одинаковом розовом и голубом, жара, пляжи, холодное живое пиво: представили себе этот парадиз? Если представили, то понимаете, что мне уже никуда не хотелось уезжать из прекрасного города Бреста! Я бы с удовольствием провел все время до отъезда обратно в суровую реальность России и Питера здесь, путешествуя между отелем, баром и пляжем.
Но рано утром следующего же дня мой фанатичный товарищ барабанил в дверь номера, где я спал. Пора было ехать, чтобы успеть засветло, потому что дорога длинная…
О, Господи! И далась мне эта утиная охота!
Сначала мы поехали к нему домой и загрузили джип всевозможной боевой амуницией: ружьями разных систем и калибров, коробками патронов, ножами, сапогами, теплой одеждой. Потом в супермаркете мы набрали воды и пищи. Было впечатление, что мы собираемся не меньше месяца партизанить в белорусских лесах.
Товарищ объявил мне, что мы едем в Спорово. Это всего километров эдак 140 от Бреста, а охота там бесподобная! Места дикие, до батьки Лукашенко туда даже дороги нормальной не было. Дорога теперь есть, но места все равно дикие. В основном благодаря жителям Спорова. Которые тоже дикие, и у каждого есть ружье. Чужих они не любят, никогда не любили. Но с нами все будет хорошо, потому что мы едем не просто так, а в гости к отставному полковнику, который у споровцев в большом авторитете. В Беларуси быть военным, тем более офицером, до сих пор выгодно и почетно.
Про Спорово и его жителей товарищ обещался рассказать интересных историй, но запамятовал, сбился на обычные россказни про охоту и рыбалку.
Когда мы приехали, полковник уже ждал и держал моторную лодку под парами. Мы быстро переоделись, вооружились и вышли в лодке на озерную гладь. Подошли вплотную к плавням, и началась охота.
Мне достался восьмизарядный дробовик американского производства. Когда утки поднимались в воздух, я бил их в лет. А дробовик бил меня, прикладом в плечо. Отдача была очень сильной. А еще звук выстрела был оглушительно громок и неприятен, в нем было много железного лязга; совсем не так, как звучат выстрелы в кино. С этим ружьем я походил на персонаж компьютерной стрелялки. Я палил и палил, пустые гильзы летели вбок, когда я, клацая, перезаряжал ружье.
Мой товарищ тоже стрелял без передышки. А полковник управлял лодкой. Но время от времени не выдерживал и хватался за оружие. Вся эта огневая мощь была направлена на худосочных черных уток-лысух, которых называют еще водяными воронами. После боя мы подбирали добычу — трупики, а зачастую агонизирующих птиц. Мне стало жалко. Я решил не бить в лет, а добивать подранков. Теперь я смотрел, когда падала на воду раненная моими товарищами лысуха, и всаживал в нее свой заряд, чтобы прекратить мучения несчастного существа.
Так за пару часов мы набили полную лодку птицы и вернулись к берегу.
Я невесело размышлял о том, сколько жизней моей душе придется воплощаться в теле белорусской лысухи и быть подстреленной кровожадными охотниками, чтобы искупить карму сегодняшнего вечера. Мои товарищи, напротив, были веселы и возбуждены.
О, блаженное неведение, незнание индийской философии, нечтение Шопенгауэра и неверие в метемпсихоз! Иногда я завидую обыкновенным людям, которые грешат радостно, как умственно отсталые дети, не умеющие в своем уме связать проступок и наказание. Они весело писают в чан с компотом и смеются, а потом горько рыдают, когда работники воспитательного учреждения избивают их за это. Им невдомек, что бьют не просто так, а именно что “за это”. Теперь они страдают и сетуют на жестокость мира. Зато когда они писали в компот или душили кота колготками, им было очень весело. Тень кары не нависала над ними. Им не понять, что такое кара, а тем более — карма.
Я тоже грешу, но печально, в мрачном предвкушении грядущей расплаты.
Накрыли поляну. Причем в буквальном смысле, расстелив клеенчатую скатерть на примятой траве. Наскоро выпили водки и закусили колбасой. И снова засобирались: не пропустить вечерний лет!
Я отказался, и охотники отправились к лодке без меня. Просил их оставить мне одно ружье, на всякий случай, но они, подумав, отказали: мало ли будет проверка, а у меня лицензии нет. Все ружья и патроны забрали в лодку. Скоро плоскодонка скрылась в плавнях, и только настойчивый рокот мотора долго не покидал эфир.
Я лежал на теплой траве рядом с импровизированным дастарханом и смотрел в небо. Вечерело. Как говорится, смеркалось. Я не заметил, как задремал.