Егорка потемнел, глаза сузились, рука машинально стала нащупывать на груди оставшийся в кубрике автомат.
Одесса-папа обхватил его, притянул к себе.
— Мы его на время взяли, — сказал он. — Чтобы рацию починил.
— Кончилось его время, — выдавил Егорка. — У нас свой радист есть.
— Успокойся!
— Сам успокойся! Я не буду на одной лодке с фашистом! На батиной лодке! Где он погиб от них! Отдайте мою шлюпку! — Егорка рванулся, но Одесса-папа держал его крепко.
Немец с тупым встревоженным лицом вслушивался, догадываясь, что речь идет о нем, стараясь понять, чем ему это грозит.
— Пошел вон! — рявкнул на него Боцман. И немец его понял, исчез в люке.
И следом за ним ринулся, вырвавшись из объятий одессита, Егорка, сжимая в руке пистолет.
— Отставить! — грозно приказал Командир. — Ты моряк или сопляк?
Егорка остановился, тяжело дыша, нехотя вернул пистолет одесситу.
— Ты, дурень с Молдаванки! — Боцман ткнул одессита пальцем в грудь. — Зачем мальцу оружие дал?
— Дал! А то он у меня спросил! Разоружил меня, окаянец! Я и не заметил.
Боцман послал меня в радиорубку — узнать, как движется ремонт рации. Рации, собственно, уже не было — все, из чего она состояла, было разложено на столике. Радист, с воспаленными глазами, перебирал, перекладывал детали. Немец, еще не оправившийся от Егоркиного нападения, ежился в уголке.
— Как дела? — спросил я радиста. — Боцман интересуется.
— Фриц толковый. Только ни хрена его не поймешь. Сбегай за Штурманом, пусть переведет, что он там шпрехает.
Штурман тоскливо оглядел бывшую рацию, что-то спросил у немца. Тот долго объяснял, показывая то на разбросанные детали, то на Радиста, то на подволок. Штурман перевел:
— Говорит, что рация хорошая, а радист плохой. Что приемный контур безнадежно выведен из строя, а на передачу рация заработает.
Закончив свой монолог, немец ткнул себя в грудь и требовательно произнес:
— Эссен!
— Чего ему надо? — спросил Радист.
— Жрать просит.
— Пусть его Гитлер покормит. Сиськой. Переведите ему, товарищ старший лейтенант: починит рацию — будет ему эссен, не починит — будет шиссен.
Немец и без перевода понял, затравленно сверкнул глазами, склонился над столиком, стал ловкими пальцами собирать многие детали в одно целое.
Темнело. Наваливалась на море неспокойная северная ночь. Все, кроме вахтенных, собрались в кают-компании на совещание. Вернее, на партийно-комсомольское собрание. На повестке дня, как говорится, один вопрос: что делать?
Командир в этот вопрос внес полную ясность.
— Стратегия остается прежней: бить врага всеми средствами. А вот тактика меняется в корне. Переходим на партизанские методы борьбы. Наш корабль хорошо замаскирован. Нужно только доработать в его силуэте некоторые детали. Чтобы мы стали похожими на потрепанный штормами траулер. Это понятно?
Чтобы было понятно, я объясню. На 22 июня 1941 года в Баренцевом море находилось около 200 наших рыболовецких судов. И позже, когда война разгорелась вовсю, лов рыбы продолжался. Фронту, стране, тылу не меньше, чем оружие, боеприпасы, нужно было продовольствие. И поэтому, несмотря на разбойничьи рейды фашистов, наши рыбаки выходили в море. Им было трудно. Без оружия, в темноте, без радиосвязи, которая могла выдать противнику местонахождение судов, приходилось нашим рыбакам просто героически вести лов рыбы.
В первые месяцы войны немцы, встречая рыбаков в море, безжалостно топили рыболовецкие суда, расстреливали рыбаков. Позже, когда германский флот начал терпеть ощутимые потери в своих единицах, немцы стали действовать не менее жестоко, но более расчетливо. Им нужно было латать дыры в своем флоте. Поэтому они не топили, а захватывали наши сейнеры и приспосабливали их для своих нужд. Ну а экипажи… Тут все у них решалось просто: если была возможность, их брали в плен. Если такой возможности не было — сбрасывали за борт. Не расстреливали, чтобы не наносить вред судну, чтобы зря не расходовать боезапас, а просто выкидывали рыбаков в море. В северном море, в его ледяной воде, жизнь человека продолжалась не более десяти минут… Вот так вот.
Замысел Командира строился на том, что паруса изменили силуэт нашего корабля до неузнаваемости. Под этим камуфляжем можно практически вплотную подойти к противнику, занять удобную позицию для торпедной атаки и дать неотвратимый залп.
А что потом? Ни скрыться под водой, ни уйти мы не сможем. Странно, но об этом никто не подумал. Кроме Командира.
— Наша главная задача — захватить вражеский корабль и на нем вернуться в базу.