Целая река пламени вырвалась из пасти твари.
Разъяренный, изнемогающий от боли зверь метнулся вперед, к Ричарду, но он схватил меч обеими руками, собрал воедино всю силу мышц и вложил ее в самый сильный удар в своей жизни – опустил меч чуть ниже изгиба длинной мощной шеи. Жидкое пламя опалило руки, и он зажмурился. Когда Ричард открыл глаза, Дракона уже не существовало – на его месте бушевал столб, нет, гора огня.
Ричард попятился назад и выронил меч; на землю упало старенькое "пердью". Очень устало он произнес:
– Ты вставай, вставай…
И упал на колени.
6
Табби и Грем, дрожа от волнения, пробирались между камнями. Ричард стоял на коленях с низко опущенной головой.
– Ричард? – голос Грема был полон тревоги.
Ричард вздрогнул. Он даже не мог заставить себя поднять на них глаза.
– С тобой все в порядке? – спросил Табби.
– Нет, – еле слышно ответил Ричард.
– Ричард, вы сделали это, – Грем старался, чтобы голос звучал спокойно.
– Что я сделал? – Ричард, похоже, обращался к камню.
– Я скажу вам что. Вернее нет, лучше покажу. Только подымите глаза, – взволнованно сказал Грем.
Ричард медленно поднял голову. Казалось, он не вполне сознает, где находится. Лицо словно постарело лет на пятнадцать, длинные морщины пролегли на щеках, он был смертельно бледен и не переставая дрожал.
– Снова наступил день, – Только теперь все заметили, что в небе сияет солнце.
Ричард провел дрожащей рукой по лбу:
– Надеюсь, что выгляжу не хуже вас, мальчики? Что вы тут хотели мне показать?
– О, кто идет, – немного застенчиво и нервно проговорил Грем.
По склону спускалась Пэтси. Табби покачивался словно в гипнотическом сне. Грем помог Ричарду подняться. Пэтси почти одолела спуск, но споткнулась, и галька, осколки камней, комья земли с гранитом посыпались из-под ног. Она покраснела.
– Ох, Пэтси, как вы? – Табби попытался заговорить с ней только их собственным мысленным способом, но его мысли больше не передавались ей. Он послал ей приветствие, но тут же почувствовал, что оно не принято. Эта способность изменила им.
Земля под ногами задрожала, но они не замечали этого.
– Я хочу, чтобы вы увидели… – начал дрожащим голосом Грем, но не успел договорить.
– Держите меня! – закричала Пэтси и протянула им руки.
Все четверо они обняли друг друга, и теперь никто из мужчин не мог избежать чувства, что он принадлежит Пэтси Макклауд, что он превратился в часть ее существа. Наконец Пэтси отступила назад, и их руки разомкнулись.
– Что вы хотели показать мне, Грем, дорогой?
Грем покраснел. Он показал на расщелину в скале, где находилось убежище Дракона. Она исчезла, исчезли и маленькие Дракончики. На склоне холма лежал небольшой скелет. Ноги, короткие и деформированные, были раскинуты в стороны, череп, непомерно большой и длинный, казалось, принадлежал другому телу. На темени и затылке виднелись четыре дыры величиной с монетку.
Камни под ногами отчетливо зашатались, сначала в одну сторону, потом в другую. Земля опять содрогнулась, и с дальнего конца Кенделл-Пойнт раздался грохот. Мелкие и крупные валуны катились вниз с вершины холма.
Пэтси первой посмотрела наверх. Ричард схватил ее за руки и потянул к вершине. Он был уверен, что Грем и Табби следуют за ними. Он вытащил Пэтси на дорогу и убедившись, что она в безопасности, сказал:
– Ждите здесь.
Он повернулся, чтобы помочь Грему. Взглянув на Кенделл-Пойнт сверху, он увидел, что большая часть мыса откололась и упала в Лонг-Айленд-Саунд. Ричард торопливо сбежал по склону и наткнулся на Табби Смитфилда, который практически тащил Грема на себе. Ричард взял старика под руку с другой стороны, и они бесцеремонно поволокли его наверх.
– Тысяча благодарностей, – задыхаясь, повторял Грем.
Они присоединились к Пэтси, и все вместе следили за тем, как исчезал Кенделл-Пойнт. Землю разрывали все новые трещины. Огромные валуны, из-за которых появился Дракон, с грохотом упали в воду. Стволы безумно раскачивающихся сосен трещали; при очередном толчке они исчезли, провалившись в глубокую расщелину. Скелет Гидеона Винтера содрогался на склоне холма – руки и ноги двигались, как живые. Вот он на мгновение задержался на обрыве и через секунду скатился в воду. Рухнувшая вслед за ним скала навсегда погребла его под своими обломками.
Трещина в земле углублялась и постепенно приближалась к ним. Они торопливо отбежали к дальнему повороту дороги.
– Господи! – Табби махнул в сторону длинного белого здания, стоявшего в начале Кенделл-Пойнт.
Трещина с нарастающей скоростью захватывала все большее пространство, еще немного, и она подберется к дому.
Густая пыль заволокла задний двор – с шумом и треском рухнула стена дома. Сам дом слегка накренился вперед, потом вбок – раздался скрежет ломающихся труб, грохот кирпичей, скрип досок. Из распахнувшихся настежь дверей выбежали три молодые женщины и четверо или пятеро мужчин.
Двое из них держали в руках пивные бутылки. Маленькая испуганная компания добежала до середины дороги и замерла, наблюдая за тем, как рушится дом.
Упавшие стены открыли для обозрения паркетный пол и изогнутую стойку бара из полированного дерева. В одной из комнат верхнего этажа из стороны в сторону раскачивался желтый абажур – как будто им играл шаловливый ребенок.
Потом дом заскрипел, и сотни деревянных досок выскочили из пазов; строение рухнуло и пропало в поглотившем его разломе.
Избежавшие гибели люди обернулись к четырем друзьям.
Одна из женщин и двое мужчин двинулись по направлению к ним. В первый раз Табби, Пэтси, Ричард и Грем увидели на лицах то удивление и восхищение, которое позже стало для них привычным.
– Господи! – Один из мужчин повернулся.
Маленькие домишки, что стояли неподалеку от белого здания, подпрыгивали, словно заводные игрушки. От них отваливались куски крыш и стен. Расширяющийся разлом, в котором исчез белый дом, подталкивал их к полоске песка, которая когда-то была пляжем, а потом дальше в воду.
С другого края Кенделл-Пойнт, от Гринбанка и Маунтавеню, донеслись звуки, которые свидетельствовали о том, что еще несколько домов встретили преждевременную гибель. Камни, дерево, стекло – все скрипело и скрежетало, распадалось и ломалось. Болты и скрепы, рассчитанные на сотню лет, выпадали и лопались. Трещала мебель, бился кафель, изгибалось железо, разбивался фарфор.
И вдруг все прекратилось. Настала блаженная тишина, нарушаемая только шорохом набегающих на песок волн.
Несколько камней скатилось по склону.
Группа из бара откровенно восторженно разглядывала Ричарда и с благоговением смотрела на Пэтси.
– Ну что ж, пошли домой, – сказал Грем.
Табби спросил у него, не разрушен ли и Гринбанк.
– Скоро узнаем. Давайте держаться вместе, когда будем проходить мимо тех людей.
Они втроем окружили Пэтси и двинулись вперед. Никто даже не попытался с ними заговорить, но они ощутили смущение, охватившее компанию из бара.
Когда с левой стороны склона на дорогу вышел Бобо Фарнсворт, они остановились.
7
Бобо замер в шести футах от дороги. Голубая форма заляпана грязью, одна из брючин промокла и прилипла к ноге.
Он казался немного смущенным, как будто был не совсем уверен в том, можно ли подойти к этой четверке. Бобо взглянул на Пэтси, потом на Ричарда, потом опять на Пэтси.
– Я хотел увидеть вас, – наконец проговорил он.
Неуверенность, написанная на его лице, странным образом сочеталась со страдальческим выражением. Он опять внимательно посмотрел на Пэтси Макклауд и, словно извиняясь, подошел поближе.
– Что случилось, Бобо? – спросил Ричард.
Стоящие перед молчаливым Бобо люди хотели одного: чтобы он поскорее объяснился и ушел. Каждый из них искренне любил этого высокого полицейского и в другое время был бы рад его компании. Но только не сейчас, когда, изможденные, взволнованные, они спешили уединиться после пережитых на Кенделл-Пойнт событий: так обособлены и замкнуты бывают влюбленные. Бобо Фарнсворт вторгался сейчас в чужой мир. Пэтси, Грем, Ричард и Табби мечтали поскорее собраться в одной комнате и покрепче запереть за собой дверь.