Здесь находилась комната для церемоний – примерно двести квадратных метров, на пьедесталах стояли гробы. Он знал, что комната будет пуста. Проверка помещений – это просто формальная процедура. Никого. Он только заглянет в остальные и вернется обратно.
Он повернулся и почувствовал запах. Он был поражен, мгновенно узнав запах мочи. В комнате запахло как в армейском туалете. Франц замер в дверях темной комнаты.
– Так что ж это делается тут…
– Франц, ты нашел нас!
Франц почувствовал слабость. Посреди этого безумного зловония, такого сильного, что он почти видел пар испаряющейся мочи, за вторым рядом стоящих на пьедесталах гробов виднелись две фигуры.
– Нашел нас! Нашел нас! Ты выиграл приз, Франц!
– Приз, какой еще приз? – Он настолько испугался реализации своих наихудших фантазий, что просто не мог двинуться с места. Двое мужчин, эти мужчины ворвались в его дом.., добрались до его гробов!
– Убирайтесь отсюда! – Ярость превозмогла страх и отчаяние.
Рука Франца принялась нащупывать выключатель. Он повернул его, и комнату церемоний залил яркий свет, отражающийся от полированных поверхностей сорока стоящих на пьедесталах гробов. И тут Франц понял, что он более сумасшедший, чем шесть вместе взятых Квинни. Перед ним стоял Тони Арчер и член городского управления, оба давно умершие.
В правом углу комнаты раздавалось громкое жужжание – там кружили миллионы мух. Это непрерывное нарастающее гудение заставило Франца отступить влево, и он оказался между двумя кожаными красными креслами, стоящими около стены, – запах мочи просто душил его.
Черная твердая жужжащая глыба распалась и рассеялась по всему помещению. Только сейчас Франц заметил, что в одном из красных кожаных кресел, справа от входа, сидит сероволосый мужчина в белом грязноватом костюме. Кожа на его лице выглядела влажной и поблескивала на свету.
Взглянув на мужчину, Франц отметил одновременно две вещи: этот человек в запыленном белом костюме – доктор Рен Ван Хорн, и доктор превратился в прокаженного. Так же как и Ричард Альби, Франц не смог бы ответить, когда впервые услышал это слово, но он узнал симптомы. Неделя, другая – и Рен Ван Хорн будет по уши замотан в бинты.
– О да, я уверен, – сказал Рен Ван Хорн. – Вы хотите приз, не так ли?
– Приз? – пробормотал Франц.
– Вы же наконец нашли нас, – произнес Рен Ван Хорн и поднял правую руку. В ней был зажат изогнутый, кривой скальпель. Доктор, безумно улыбаясь, подошел к Францу и перерезал ему горло одним точным резким движением.
Когда с Францом Голландом было покончено, доктор медленно поднялся вверх по лестнице, где Квинни беседовала с Джеком Николсоном и объясняла, что если бы он мылся чаще, как делает она, то не чувствовал бы себя все время так отвратительно.
3
– Вы не поверили бы, что происходит в конторе. Я сам не верю в то, что в ней творится.
Юлик Бирн и Сара Спрай беседовали за ленчем в маленьком симпатичном ресторанчике "Свитхэвен" на Пост-роад – его выбрала Сара. Саре нравились папоротники, простой деревянный пол и подаваемые здесь креветки с различными салатами, которые служили, с точки зрения Сары, отличным ленчем. Равнодушной Сару оставлял только список вин.
Юлик Бирн отказался от джина и чувствовал себя настолько плохо, что даже не сожалел о том, что в ресторане нет никакой приличной еды. За всеми другими столиками сидели женщины. Они сидели и разговаривали, сидели и курили, с аппетитом поглощая креветки, салаты под белым винным креветочным соусом и сыр, который в меню именовался "самым вкусным сыром из всех сыров Франции". Бирн был единственным мужчиной в ресторане и чувствовал себя грубым, уставшим, больным медведем, вломившимся в уютный кукольный домик.
– Я верю вам, – ответила Сара. – Вы видели последний выпуск газеты?
Юлик мрачно тыкал вилкой в остатки "салата-сюрприза". Все, что хоть отдаленно напоминало мясо, он уже съел и теперь гадал, не вызовет ли всеобщий шок, если закажет кетчуп, чтобы заглушить вкус йогурта или чего-то другого в этом деликатесе.
– Сказать правду, я порой просто не нахожу времени, чтобы полистать "Газету". Иногда просматриваю вашу колонку, как и все остальные. Но мне приходится слишком много читать по работе. Даже на "Тайме" мне с трудом удается выкроить по утрам пятнадцать минут.
– Жаль. Наша старушка "Газета" не так уж и плоха. Мы работаем довольно прилично, и от нас не ускользает почти ничего из того, что делается в городе. Не знаю, удобно ли мне самой так говорить, но меня просто захватило все, что творится в Хэмпстеде. Это могла бы быть не просто статья – из этого получилась бы потрясающая история. Пулитцеровская премия была бы гарантирована, если бы такой материал могли прочесть. Потому что в последнее время количество опечаток возросло невероятно.
Юлик посмотрел на стройную, интересную женщину, внешне напоминающую Стоуни Фрайдгуд, и решил, что может обойтись без кетчупа. У женщины были резкие черты лица, которые сглаживали мягкие темные волосы; помада размазалась от кончика носа почти до самого подбородка.
Но когда она открыла рот, Юлик увидел ярко-белые, сверкающие зубы. Похоже, что никому, кроме него, не приходило в голову, что ее лицо напоминает лицо жертвы дорожной катастрофы.
В это время полная блондинка, сидевшая по соседству с испачканной помадой леди, стала небрежно расстегивать пуговицы на блузке, после чего распахнула ее и обнажила высокую загорелую грудь. Она что-то показывала на груди и поясняла приятельницам, потом вновь застегнула кофточку.
– Довольно странно получается, – продолжала Сара, – редактор читает гранки каждое утро, вылавливает все ошибки, и тем не менее половину статей нельзя понять из-за опечаток, просто чепуха какая-то. Вы не едите. Вы себя плохо чувствуете?
– Я чувствую себя омерзительно, – он не решился добавить, что чувствует себя так из-за того, что только что съел. – Желудок не в порядке. Может быть, у меня температура, не знаю. Сказать честно, я даже не обращаю на это внимания.
У меня просто здорово расшалились нервы. Моя секретарша собирается уйти, потому что я накричал на нее.
Сара под столом погладила его колено.
– Зачем вы это сделали?
– Просто чтобы вы не нервничали. Слишком у многих людей в Хэмпстеде сегодня расшалились нервы. Не хочется, чтобы и вы вступали в эти битвы. Особенно с вашей секретаршей.
– Вы не можете себе представить, что делается в конторе! Я уже не знаю, кто я, – какой-то сморчок просто. Приходят люди, клиенты, с которыми я знаком много лет, говорят "привет", садятся и начинают рыдать. Я не могу просто так сидеть и смотреть, как рыдают люди. Мне хочется выть от беспомощности. И еще кое-что я вам скажу. За последние три дня покончили с собой два моих клиента. Оба молодые парни. Один выстрелил себе в голову, другой выпил бутылку крысиного яда. У обоих отличная работа.., черт, да просто великолепная работа. Я просто ничего не могу понять.
– Да. Так бы и было, если бы не кое-что, что я вам сейчас покажу.
– Покажете мне? – он задумчиво посмотрел на полную блондинку.
– Не беспокойтесь, Юлик. Я не собираюсь раздеваться.
Я хочу, чтобы вы посмотрели на фотографию, помещенную в "Вудвилл гералд". Это имеет отношение к нашим поискам.
Я послала запрос и попросила прислать мне выпуски их газеты за третью и четвертую недели мая. На первой странице выпуска за девятнадцатое мая я увидела заинтересовавший меня снимок и попросила их редактора прислать мне его увеличенную копию. Мне кажется, что вам это тоже будет интересно. – Она наклонилась, подняла сумку и вытащила из нее почтовый конверт. Из этого конверта Сара извлекла фотографию размером примерно восемь на десять.
Юлик взял ее. Он не мог понять, почему эта фотография должна быть ему интересна. Черно-белый снимок, на котором была заснята группа мужчин на стоянке машин. Двое, находящиеся в центре, явно отвечали на вопросы остальных, образовавших вокруг этих двоих плотное кольцо. Бирн не узнал ни одного.