— Да, Карл! — кивнул гордо головой гауптман.
— Что было дальше? — проявил интерес Пауль.
— Это же совсем просто и понятно! Мы с Карлом покинули войско рыцарей, слава тебе, Господи! Неужели вы думаете, что после такой потери они могли воевать дальше? Само собой разумеется — нет! Года не прошло — московиты разгромили войско этих дуралеев при Эрмесе! Из трехсот тяжелых рыцарей Ливонской конфедерации пало в бою двести шестьдесят, а остальные попали в плен. В плен, Пауль! Десять комтуров и сам ландмаршал Филипп фон Белль! Причем московитов было всего в 12 раз больше, разумеется, если бы мы там были — исход сражения повернулся бы в нашу пользу. А так — они пожали плоды жадности и скаредности тевтонской! И даже тогда у них не хватило мозгов их бараньих, чтобы позвать на службу нас с Карлом. И спросите меня — что дальше произошло с орденом Ливонским? — пафосно произнес на полном серьезе Генрих.
— Что? — послушно спросил Паштет.
— Через год от ордена остались рожки да ножки и все его земли ушли литвинам и полякам! Так проходит слава мирская! Был — и нету! А что, Пауль, вы не слыхали ничего в своей Швейцарии об этих событиях? — спросил Геринг.
— Простите? — явно не понял гость.
Пришлось втолковывать вопрос иначе и с помощью Маннергейма. Наконец лицо тайного богача осветилось лучом понимания.
— Господа! Я не из Швейцарии, хотя слыхал про эту страну. Я — со Шпицбергена! — пояснил он, как само собой разумеющееся.
Собеседники переглянулись.
— Где это? — первым задал вопрос Карл.
— Это там, на Севере! Далеко! — махнул Пауль неопределенно рукой, захватив полгоризонта одним махом. Опрокинул пустой кубок и засмущался.
— Знаю! — твердо сказал Карл, поднимая полегчавший бочонок.
— Отлично — обрадовался гость.
— Но как вам удалось проехать земли псоголовых язычников? Ну этих, у которых головы собачьи? — всерьез удивился Геринг и покачнулся от волнения на трехногом своем табурете.
— С собачьими головами? — удивленно переспросил Пауль.
— Дружище Генрих, псоглавые живут гораздо южнее, у Индии! — уверенно заметил знающий многое в этом мире квартирмейстер.
— Я знаю из первых рук! Мне рассказывали английские мореплаватели, а они это слышали своими ушами от прославленного капитана Горсея, который туда плавал и даже воевал с псоглавыми туземцами! Уж он-то врать не станет! — уверенно ответил Генрих.
— Слыхал я про этого капитана, между прочим — я точно знаю, что он шотландец!
— Ты уверен, Карл? — нахмурился капитан.
— Богом клянусь и святым Варфоломеем! Так что немудрено, что этот шотландский враль нашел псоглавых на далеком Севере. Да, может, он и слонов там нашел? — иронично поднял бровь ушлый квартирмейстер.
— Да, он говорил что-то, про то, что от псоглавых получил несколько бивней слоновой кости! — призадумался бравый капитан. На его лице отразилось детское разочарование, словно у него отняли любимую игрушку.
— Там не живут такие, как вы сказали! — твердо сказал Пауль.
— Шотландец! Жаль, не знал раньше — грустно сказал Геринг.
— А что не так с ними? — спросил гость.
— Врали! Уж на что англичане горазды соврать по любому поводу, но шотландцы еще хуже. Ни слова правды! Еще и редкостные скряги, хуже Кеттлера, хотя куда дальше! Даже поляки — и те лучше, хотя между нами, немцами — и да, Карл, я помню — шведами — сказать, никчемушные людишки эти поляки. Одна суета, да гордыня неуместная.
— Швейцарцы все же хуже! — перебил поток капитанского сознания Маннергейм.
— Эти нелюди вообще не заслуживают упоминания — вскинулся зло гауптманн.
— Не понимаю вас! — замотал крупной башкой таинственный гость, аж его беретик свалился. На подкладке был какой-то материал, вроде виденного когда-то Карлом китайского шелка. И стоил тот китайский шелк по весу алмазов. Квартирмейстер добавил деталь в копилку, отметив и странную кожу, из которой был сделан берет. Очень тонкую и отлично выделанную.
— Что непонятного? Швейцарцы — воры, убийцы и грабители, для которых нет ничего святого! Они не берут пленных, любая война с ними — плохая. Обычаи у них — дикарские и нехристианские. Если сосед в шеренге испугался и побежал — заколоть его обязаны те, что рядом, даже если он их родич! Если швейцарец отказывается идти воевать — соседи жгут ему дом со всем имуществом и выгоняют ко всем чертям! Если он не убивает пленных — режут его свои же, это у них воинское преступление! Они только недавно перестали резать подряд всех — теперь щадят женщин и детей…