Как ни вертел головой Паша, но ничего похожего на пушки не увидел. А первый же обозник в сильно потрепанном кожаном камзоле, что-то чинивший здоровенной иглой с не менее здоровенной ниткой и оказался искомым канониром. Посмотрел хмуро, но на приветствие все же ответил кивком головы. Паша внимательно осмотрел возможного сослуживца и начальника. Пожилой, лет сорока с хвостиком и какой-то весь такой — матерый, напоминавший почему-то в первую голову кабана — с седой щетиной на башке, грубоватым лицом и кряжистостью. Видно было, что мужик — не из бедняков, но видал и лучшие времена. Держался солидно, уверенно и этим как-то подкупал. И пахло от него добротно — дегтем.
Что в нем очень понравилось Паштету — так это то, что наречие немца им понималось значительно легче, чем словесы остальных сослуживцев, если и не хохдойч, то где-то близко. Пушкарь тоже явно понимал, что говорит Паша, хотя несколько раз в беседе Павел и прокололся, употребив словечки явно из будущих веков, которые канонир, естественно, не понял.
Свою пушку показывать Хассе взялся неохотно и скоро попаданец понял — почему.
Короткий железный или из чего-то похожего не то нелепый бочонок, не то короткая труба, даже скорее — все же труба, склепанная из полосок вдоль и скрепленная кольцами поперек производила самое жалкое впечатление. И рядом, тут же в телеге лежали колеса и грубо сколоченный лафет. Конструктор из детства, только детальки весят люто.
— Не выглядит надежно — заметил Паша.
— Точно — кивнул Хассе и выжидательно поглядел на претендента в расчет.
— Выстрелов пять выдержит?
— Обидное сказал слово. Уверен, даже на пару десятков хватит — усмехнулся хитро пушкарь.
— А потом — бах? — уточнил пунктуальный и дотошный Паша.
— Вполне вероятно — неожиданно вежливо для своего грубого облика ответил канонир.
— Ты не боишься?
— А ты? Ты только что вступил в роту пехотинцев. Нас перемешают с грязью в первом же бою — захохотал Хассе. Смех делал его куда симпатичнее.
Это было не лишено основания, действительно, не один ли черт. Паштет помнил что жалованья пушкарям идет больше, чем пехоте. И попросился в пушкари. Канонир осмотрел пристально мужественную фигуру претендента, потом спросил — имел ли тот раньше дела с артиллерией?
Нельзя сказать, что Паша блеснул на этом импровизированном экзамене в непойми каком году и непойми в каком месте — но в целом Хассе остался доволен. Новичок явно понимал, как собирать из деталей орудие, как им пользоваться и, в общем, произвел на канонира нужное впечатление. Кроме того, наличие в расчете еще одного человека хоть и немного, но все же увеличивало и долю самого пушечных дел мастера.
Пергамент у капитана пополнился еще одной подписью Паши и когда через несколько дней состояние у больной публики и впрямь улучшилось, новичок в роте прижился более — менее и даже приобрел некоторый авторитет.
Глава шестнадцатая. Пушкари — компаньоны
За это время несколькими подзатыльниками господину фон Шпицбергену удалось вколотить в своего слугу начатки гигиены, во всяком случае руки у того уже иногда обмывались водой, в общем — внедрение знаний в массы проходило успешно. Самому Паше выдавать подзатыльники пацану не очень нравилось, но куда деваться. Не быть же нелепым доном. Мужик сказал — значит так и должно быть! К слову, немцы теперь даже в организованный сортир ходили без жестоких репрессий, хотя и ворчали на подавляемую свободу самовыражения везде где захотелось. И еще повезло, что никто не подох из пациентов, чего лекарь всерьез опасался.
Теперь так же остро, как тогда в лесу почуялась Паше беззащитность одного человека перед всем миром, где опора и защита только от своих, да еще везло местным — в Бога они верили истово. Понятный момент, когда знаешь, что ни полиции тут, ни скорой помощи, ни даже поликлиники, а все зачастую решается тем — успеешь ты унести ноги от беды в прямом смысле слова — или нет. А зачастую беды были такими, что и бежать некуда. Так что свалившийся на роту лекарь был для войска подарком божиим.
Хауптман явно порадовался тому, что рота стала здороветь, приказал готовиться к походу. Как понял Паша — должен был проходить смотр войска московитов, куда надо было обязательно попасть. После этого рота Геринга получила бы назначение в какой- либо московитский город, где и несла бы в сытости и безделии, а главное — в полной безопасности гарнизонную службу. Паштет поразился тому, что простоватые с виду наемники оказались теми еще хитрецами. Теперь он больше общался с канониром, заодно стараясь входить в курс дела.