Отбили атаку! Бегут басурмане. Гриммельсбахер утер свою морду рукой и только еще больше в кровище измазал. Перевернул убитого, который вроде сипел тоненько, но уже лежал плоско — как положено мертвому. Или это в ушах такой шум после грохота боя? Паштет потряс головой, глянул на кислую мину компаньона.
— Дерьмо свиное, чертовы нищие! — проворчал тот и поднялся. Только сейчас Паша увидел, что панцирь на покойнике хоть и надраен до сверкания, а как присмотришься — видно, что сделан старательно, но неумело и грубо из пары сильно битых разных ламелляриев. Трофей сильно рубленый из бросовых кусков собран. Ну, то есть с точки зрения попаданца, а для погибшего воина это явно было предметом гордости и роскоши — такой доспех иметь. Только все равно не спасло — пырнул его немец в горло, порезав сонные артерии.
— Разве что железо собрать? — спросил Гриммельсбахер у Шелленберга.
— Возня пустая — пожал тот плечами.
— Верно. Никакой прибыли с этих ублюдков — пнул мертвеца наемник.
— Не конец — утешил "Два слова".
Что — что, а это было совершенно верно. Тартар еще было много. Помог перебинтовать рану стрельцу из прикрывающих — полоснули того лезвием по руке. Стрельцы, впрочем и сами справлялись, посыпая раны порохом и заматывая чистыми тряпками. Убитых и у немчинов и у их соседей оказалось мало, раненых тоже немного. Прошелся Геринг, оглядел позицию орлиным взором, распорядился, если придет Штаден — не брать в команду ни на каких условиях! Хассе усмехнулся, кивнул согласно щетинистой головой.
Странная мысль пришла в голову Паштету. Стоя тут, на скользкой от крови земле, вдыхая горячий, воняющий серой воздух пересохшей глоткой с чего-то вспомнил давно читанное — про разницу в отношении к своим воинам у разных народов. Уже и не упомнить где и у кого видал, а сейчас очень уж отчетливо пришлось и к месту. Как ни странно, а только у русских солдат почитался за защитника, потому Пашу сильно удивило, что у немцев это отчасти схоже, но больше ценят за то, что это денежная и солидная работа, у французов и итальянцев отношение, как к быку-производителю, типа самец такой казановистый, а у англо-саксов солдат вообще не уважаемое лицо, просто служащий, типа офисной крысы, только хуже. Ни любви, ни почитания.
Островитяне, которые не вели боев на пороге своего дома, а пуще всего уважающие личную независимость жестко делили народонаселение своих стран по категориям — самые почтенные — которые сами себе боссы. И неважно, это сквайер-земледелец или владелец микроскопической авторемонтной мастерской или миллиардер. Главное — чтобы не было у него начальника. Потом на ступеньку ниже — те, кто работает на босса, но без которых босс не справится. Еще ниже — слуги государства, куда и солдаты относятся. Джи-ай американский как раз от аббревиатуры "государственное имущество".
А самые низшие — это кто на пособии сидит. С ними и общаться-то западло. То, что солдаты только чуточку лучше тунеядцев тогда Паштета удивило. А сейчас — когда сам попал в ситуацию, приходится драться на своей земле и за свой дом — как-то восчуял, почему к воякам у нас издавна отношение теплое. Не было такого ни у англичан, ни у американцев — чтоб вот так за них всерьез брались прямо на пороге их домов.
Опять со стороны поля задудели, завопили, забарабанили. Паштет переглянулся с компаньонами — они уже успели зарядить орудие. Новая атака, значит. Глянул осторожно из амбразуры — на этот раз в конном строю носятся, пускают стрелы на скаку. Посмотрел, что делают стрельцы? А у тех половина только строем стоит у щитов, остальные отдыхают. Не произвела на них впечатления джигитовка. И стреляет всего пяток, видно самые точные. А — и впрямь — всадник завалился с седла. Надо же — в движении, да попасть из дуры неуклюжей! Догадался, что конные нервы треплют, только так подумал — кавалеристы рванули к щитам, получили залп, откатились. Стараются, сволочи. Благо, есть за что. Потому как игра, судя по услышанному уже — ва-банк.
Это уже не монголо-татарское иго будет, если крымцы сейчас одолеют, тут все серьезнее получается. Те пришлые Чингизиды не стали садиться князьями, им у себя в степи нравилось больше, потому приезжали баскаки собирали дань у урусков, а верховодили тут русские князьки, уцелевшие после резни, в которой монголы наглядно показали, что если дуракам закон не писан и объединяться дурни не хотят, то и резать поодиночке идиотов легко и приятно, а за дурь своих главнюков отвечает шкурой и кровью все княжество. Ума князьям резня не прибавила, отлично продолжали враждовать и дальше татаровям на радость, нередко приглашая их в помощь на внутренние разборки. И служили верно новым господам, да. Особенно Иван Кошелек, вот уж холуй был…