— Находили мы такие, точно. Только не под Ленинградом.
— Нуу, так оружие оттуда поставлялось на все фронты… Те же ППС. А вообще, как щуп попался — так, значит, тут где-то и мины ждут…
— Какой щуп? Как наши? — спросил Паштет, мотавший себе на ус все сказанное. Вот как-то про мины он не задумывался раньше, а тут эта опасность вылезла вдруг.
— Да не, самопальный армейский. Штык от трехи, примотанный к палке. Ты ползешь, перед собой тыкаешь. Заскрежетало по железу — значит мина в снегу.
Тут Петрович усмехнулся:
— Знатоки — журналисты дооолго рассказывали. что у совков не было оружия и потому прямо дивизиям выдавали вместо винтовок палки со штыками и посылали на убой. Даже картины такие помню публиковали. Самое смешное — и мы тоже так считали, палки со штыками не раз находили. Правда, немного смущало, что рядом и винтовки валялись. Потом доперло, когда прикинули — а как мины искать, особенно если постреливают по тебе.
— А доводилось находить мертвецов со следами от штыков?
— Да, ребятам попадались — кивнул очкастый.
— В медсанбате раненые так на носилках и лежали, так у них грудины были с зацепками. но там — клинковый, немецкий. Хотя больше все-таки пулевых в голову там было.
— Змей, помнится, череп с дырой от четырехграника находил. И Скляру попадались — в лопатке, например. От саперных лопаток тоже повреждения были. Но лопатки в рукопашке чуть не чаще штыков в дело шли. От них следов чуть ли не больше.
— Нашли бойца, было дело, убитого затвором его же винтовки. Так затвор в черепе и застрял.
— Как это ему повезло?
— Затяжной выстрел. Капсуль щелкнул, а выстрела нет. Стал перезаряжать, затвор открыт — тут и сработало. Или порох эрзацный, в том же Ленинграде какие только смеси не хитрили, в блокаде-то сидя, либо патроны подмокли. Они, знаешь, тоже военного выпуска, да и условия хранения в окопе — не складские. У немцев вон колотушки тоже подмокали на счет раз.
— Слыхал, что находили и нормальные, типа срабатывали потом, после копа…
— Рассказать-то что угодно можно. Я тебе сейчас такого понарассказываю!
— Не-не-не, Дэвид Блейн! Слышали уже и про десять Тигров в болоте и про сапоги Гитлера со шпорами и про золотой Мерседес!
— А если бы нашего бы нашли? Вместо этого немца? — спросил Паша, когда все отсмеялись. Видно было, что для остальных собравшихся эти байки про зачетные находки были уже лютейшими баянами и потому переспрашивать он не стал. Спросил про другое.
— Нашего бы собрали — пожал плечами Капелла.
— Теряли бы время? Работа ведь долгая.
— Почему нет? Он все-таки — наш. Свой. Потому — передать красным, пусть захоронят вместе с другими. Нуу, не все им немцев за наших хоронить…
— Это ты о чем?
— После сбора хабара черта лысого отличишь — чей это голый скелет. Вон они напару (кивок в сторону парня в остеррайховке) санитарку подняли, три десятка костяков. С одной пуговичкой от кальсон на всех, по которой и решили, что все — наши. Так красные и похоронили. Хотя я бы не поручился — и что все и что наши. Доводилось поднимать черт знает кого — гимнастерка наша, портки и сапоги — немецкие, ремень наш, подсумки — тоже. а патроны — к маузеру. И наши, было дело, попадались с немецким исподним. А в итоге, резюмируя, ученым языком говоря — как с немца хабар сняли, так его черт не отличит от нашего — голый скелет интернационален. И в итоге приходит поибат или красные — и всех гамузом в могилу, отрапортовав. По Демянскому котлу сужу — кладбища еще ладно, а вот россыпь немецкую вполне за наших хоронят. И не только там. Тьфу.
— Отличить-то можно.
— Да прям!
— Зубные пломбы, протезы — тогда отличались.
— У берлинца из старопрусской генеральской семьи и у мужичка из глухомани нижнезапупырской — да. А у москвича-профессора и какого-нибудь дикого горца из самой жопы Тироля? Вот прям вот так? Не в обратную сторону?