— Точно — не помешает. Это, знаешь, две большие разницы — на горбу все тянуть или на телеге ехать. Я вот еще прикидывал, что документами надо бы тебе обзавестись. На первый момент. Сейчас же чертова куча возможностей — и образцы в инете и принтеры и все что хочешь, хоть живые печати заказывай, да штампуй всякое — разное. И ещё, Паштетон, как там у тебя с прививками? — отхлебнув из бокала, пригвоздил приятеля Лёха.
— А хрен его знает, какие-то в детстве делал, но я маленький был, не помню, вроде реакция Пирке и вот ещё в прошлом году от энцефалита, — неуверенно перечислил сотрапезник.
— Значит так, про энцефалит забудь, нету там его ещё, это попозже нам американцы подкинули. А вот от бешенства и столбняка давай бегом, там повторные через год, можешь не успеть. И ещё, надо пошариться, на каком-то сайте вроде встречалась мне "Прививочная карта попаданца", короче надо в поиск забить. Тут Лёха уткнулся в кружку, пряча легкое смущение. Неожиданно для самого себя он поневоле втянулся в проводы своего приятеля и хотя сам ни в коем разе не хотел повторить свой прыжок в прошлое, но неоднократно срывался и начинал готовиться, словно сам снова идет туда, в войну. И да, про прививки все прочитал совсем недавно и про документы. Мало того — видимо мозг даже ночью думал про Паштета и портал, потому как то и дело снились Лёхе красочные и реалистичные сны именно на эту тему. Как раз сегодня такой сон нагрянул к спящему. Словно портал у Лёхи в квартире почему-то и выглядит тонкой белесой полосочкой в воздухе. Хотя вроде как это и не совсем квартира, а одновременно и складское помещение для товара, только в нем зачем-то растут деревья между стеллажей с коробками. И минул всего месяц, а Лёхе кажется — целая вечность, с тех пор, как Пашка лихо сиганул в приоткрывшуюся щель времени с криком: "Эхбля!", и почти каждый день бывший старшина ВВС приходит в урочный час к месту старта и с надеждой всматривается в сумрак леса и залежей картонных коробок, ожидая возвращения приятеля.
И вот, когда простояв в безнадёге почти час, Лёха собрался уже уходить со склада на кухню своей квартиры, которая рядом — за стенкой и чайник свистит уже, раздался непонятный звук. И вдруг, прямо из воздуха показался немыслимо прекрасный самодвижущийся аппарат. Это был цундап с коляской, на котором гордо восседал увешанный оружием Паштет! За спиной у него на заднем сидении, обхватив водителя за талию, сидела ослепительная красавица в каске с рожками, а в коляске — немецкая овчарка.
— Знакомся, Льоха — это моя будущая жена — величаво указал Паштет на девушку.
— Очень приятно — застенчиво промямлил менеджер — я - Льоха.
— Ева — представилась девушка — Ева Браун.
— Adolf! — прогавкала овчарка. Немного помолчала, и добавила — Heil! Heil! Гав!
— Ее зовут Блонди — пояснил Паштет — подарок, от Бормана. Стырили вместе с мотоциклом и золотом партии. На всякий случай.
Лёха с уважением посмотрел на горделиво сидящую собаку.
— Я думал сначала только овчарку у Гитлера украсть — смущенно сказал Паштет — Чтоб ему, суке, обидно сделать. И еще вдобавок хотел его морально унизить. Но, так уж случайно вышло, что Ева невольно закрыла фюрера своим телом, и забеременела. Пришлось и ее брать — не оставлять же на растерзание фашистам? А она мне за это рассказала, где Борман держит ключи от мотоцикла и свечу от второго цилиндра. А нычку Геринга с авиабензином в том гараже мы сами уже нашли — поэтому уже в 1943 году половина авиации у них летать не сможет. В общем, полезная девчонка оказалась. Ну а золото… я думал, в ящике патроны — все еще удивлялся, чего моцык так слабо в гору тянет и расход как не в себя.
— Вау! — сказал тут же Лёха и сам на себя рассердился.
— Это что, — возбужденно продолжил Паштет, тыкая пальцем в сиденье мотоцикла, — ты сюда, сюда посмотри!
— Сиденье как сиденье, — пожал плечами Лёха.
— Нееее, — замахал пальцем в воздухе Паштет, — это кожа со спины Гитлера!
Лёха только рот раскрыл.
— Понимаешь, он, оказывается — рептилоид! И ежегодно, двадцатого апреля — он сбрасывает старую шкурку и обрастает новой. Эта — лежала в запасе, наверное "Майн Кампф" переплести хотел. Мы ее прихватили, когда пробивались с боем к гаражику, через подсобные помещения Аненербе — там, в этих кладовках — чего только нету! Мы бы и летающую тарелку угнали, но у Блонди высотобоязнь, и ее укачивает. А в подлодку не полезли — у Евы клаустрафобия и токсикоз. Вот, пришлось так. Хорошо, что передумали на танке ехать, а то ее тошнит постоянно.