— Последнее это что такое? — просто чтобы что-то сказать, спросил потрясенный Паштет. Так-то он привык, что его приятель коллекционирует всякие синонимы и занятные словечки на всех языках и в разговоре бравирует ими. Но вот такая сторона жизни сильно поразила его воображение.
— Города в такой стране, что называется Буркина — Фасо — усмехнулся латник, обрадованный тем, что пронял невозмутимого обычно Пашу.
— А ты отлично держишься для человека, которого недавно выпотрошили — сделал комплимент бугуртщику Паштет.
— Меня не потрошили, с чего ты взял? — удивился тот.
— Так перитонит же был?
— Был.
— Так значит все в кишки вылилось? — растерялся Паша.
— Эк ты хватил! Если б у меня в поджелудочной получилась бы дырка и все б оттуда протекло — я бы тут сейчас с тобой не болтал. У меня ферментный был перитонит. То есть ферментативный, конечно. Чего так смотришь? Поджелудочная выделяет кучу ферментов — мясо переваривать, белок расщеплять для усвоения. А когда воспаляется — ее оболочка растягивается, становится чуток проницаемой и эти ферменты, для пищеварения которые — выпотевают в брюшную полость, прям в кишки. Немножко, но достаточно. Потому как белок умеют растворять. Был бы панкреонекроз — говорили бы мы тут…
Паштет только глазами захлопал, потому что не очень мог себе представить потеющую железу, особенно внутри живота. Да еще с таким ядовитым потом, растворяющим все вокруг, словно лютая кровь киношных Чужих. Поневоле захотелось относиться к своему пузику более трепетно.
— Самое странное — заговорщицким голосом сказал латник Сергей — так это то, что водку я сейчас могу пить, но как-то не хочу, но если приму, то в животе все тихо. А вот пиво только понюхал — так все заштормило внутри, прямо восстание началось в брюхе.
— Ты что, на себе такие эксперименты ставишь? — поразился Паштет.
— Так интересно же — невинно захлопал ресницами пациент.
— Но здесь же запрещено!
— Мало ли, что запрещено — философски пожал плечами Серега. Потом проводил взглядом вышедшую из его палаты скрюченную фигурку другого пациента и хмыкнул:
— Вон, гляди, модный фрукт пошел. Достопримечательность. Тут его "50 оттенков Серого" прозвали.
— Это ты о чем?
— Нас в палате сейчас из шести человек — трое с именем Сергей. Потому я просто Сергей, шофер-дальнобойщик матерый — Сергей Николаевич, а вот этот, третий — бомжик по прозвищу Серый, потомственный алкоголик, "синяк". У него обычно и так кожа сине-желтая, а его еще и отбуцкали свирепо, отчего он сюда и загремел, да у него еще и цирроз печени вроде — то есть он такой красивый и расписной и весь в разных цветовых гаммах все время. Палитра, а не человек. Вот медики его так и окрестили.
— Бомж? И лежит с вами? В одной палате? — опять удивился Паштет.
— Так он "тожечеловек". И гражданин полноправный. Лекаря тут и не таких уродов лечат, этот-то еще ничего, после санобработки не шибко и воняет. У него хоть вшей нет, и опарыши с него не сыплются. Опять же культурный — умеет в туалет ходить. Сергей Николаевич порассказывал, было дело, о том, какие пациенты бывают, так я теперь на врачей смотрю, как на мазохистов. Водила тут уже в четвертый раз лежит, всякое видал. Я б не удержался и вместо лечения по башке таким пациентам бы раз пяток наладил, а лекаря ничего — сдерживаются. Что характерно — разные гниды этим пользуются в полную силу. Вытанцовывают, как муха на залупе.
— То есть как это? — опять задумался Паштет, перед воображением которого возникла вальсирующая на сферической танцплощадке муха.
— Ну, вот был такой ухарь, который принципиально, в знак протеста против системы, срал в койке. Мог ходить в сортир, но "медсестрам за то зарплату платят, чтобы они за мной убирали!" Цыган резаный раз вместе с водилой лежал, так тут три табора паслось, мало не шатры у больницы разбивали, такое ай-на-нэ было, что половина отделения поседела раньше времени. Бабища была, которая после полостной операции ухитрилась половину торта, принесенного тайком родичами, сожрать и опять на стол пошла тут же, а потом писала жалобы на медсестер, что пока в реанимации лежала трое суток, жарким летом, те ее торт недоеденный выкинули, а торт был большой и дорогущий, и потому она требует возместить убытки, моральные и физические. Желчный пузырь у нее удаляли, к слову, с камнями, диету назначили адскую, почти как мне. Самое то после торт трескать. И хранила она его на полу под кроватью, тоже грамотно. Да много всего разного — от требования менять постельное белье каждый день, до того, что жалобу в министерство посылают на персонал — де неулыбчивый и вызывает депрессию. Ну, медикам тут же горздрав выписал пистон, и ходил потом персонал, люто скалился, зубами сверкал, пока эту пациентку не выписали. Тут, знаешь, на многотомник хватит. Интересное было бы чтиво, а то я от нечего делать взялся свой культурный багаж пополнять, так изругался весь.