За исключением того, что что-то было не так.
-Иерихон? - Когда я шагнула к нему, он отодвинулся, и именно тогда я увидела, что он был в состоянии шока.
Дрожь усилилась, его кожа стала бледнее.
Он, спотыкаясь, рухнул на пол, и я рванулась к нему, протягивая руку, чтобы схватить его за руку.
Разряд электричества пробежал по моим кончикам пальцев, и я отпрыгнула назад, отдергивая руку.
-Черт! -Яркий поток танцевал над ним, пока он лежал, судорожно хватаясь за пол. -Иерихон!
Мне так сильно хотелось обнять его, но я не могла. Вместо этого я провела руками по его телу, чувствуя себя бесполезной.
Он возвращался ко мне, а я не могла даже прикоснуться к нему.
Задыхаясь от паники, я уставилась на его руку, которая неудержимо дрожала рядом с его лицом. Прижав одну руку к животу, я закрыла глаза.
Пожалуйста, не причиняйте вреда ребенку.
Я осмелилась прикоснуться к нему снова.
Преодолевая шок от боли, который прокатился по мне, я схватила его за руку и крепко сжала ее в своей.
Ребенок зашевелился внутри меня. И когда я ослабила хватку, намереваясь отпустить, боль утихла.
Осталась только непрекращающаяся дрожь.
Иерихон открыл глаз, который был еще синее, чем раньше. Интенсивно ярко-синий, и его зрачок сузился так сильно, что его почти совсем не было видно. Его бровь дернулась с тем, что, как я молилась, было проблеском узнавания.
Его кожа была холодной на ощупь. Такой холодный, что я задалась вопросом, осталась ли в нем хоть капля тепла.
-Мы должны тебя согреть , - прошептала я, дергая его за руку.
С некоторым сопротивлением он сел прямо и позволил мне помочь ему подняться на ноги. Через кухню я повела его на верхний уровень дома. Деревянные ступени застонали под его огромным весом, и когда он споткнулся, мне потребовались все мои силы, чтобы удержать его от падения.
Мы наконец добрались до маленькой ванной, которая стала еще меньше, когда он вошел внутрь, зажав меня между старомодной душевой кабиной и дверью. Я включила воду, позволив ей течь, пока пар не поднялся над занавеской, затем отрегулировала регуляторы, чтобы он не ошпарился.
Он стоял, дрожа, позади меня, его взгляд был отсутствующим.
Расфокусированным.
Я взяла его за руку и повела в воду. В тот момент, когда брызги попали на него, он резко вдохнул, мышцы напряглись, и он застыл, как будто не мог пошевелиться. Электрические искры заплясали над ним, а прорези на спине для крыльев расширялись и сжимались от его дыхания, как жабры. Я сосредоточилась на ощущении его кожи под моей ладонью. Осязаемости его тела. Волна эмоций прокатилась по мне, его очертания расплылись за пеленой слез.
Держи свое дерьмо в руках, Фаррин.
Это был он. Вот. В моем гребаном душе со старым пожелтевшим кафелем и слабым запахом отбеливателя, оставшимся после того, как я вымыла его ранее.
Случайные капли воды попадали мне на лицо, смешиваясь со слезами, которые скатывались по моим щекам. Я осторожно растерла воду по его спине, впитывая ее в кожу, чтобы впитать тепло, и остановилась, заметив что-то мерцающее на его левом боку. Полоса ожога, куда его ударила молния Драйстана в ночь его смерти, начала заживать на моих глазах. Края раны сошлись, идеально зафиксировавшись на месте.
Проведя пальцем по гладкой поверхности, я задумалась, было ли это когда-либо там с самого начала. Другие, многочисленные шрамы, разбросанные по татуировкам на его спине и между ними, должно быть, были нанесены чем-то, что не давало ему зажить.
Так много.
Как только я вымыла его дочиста и его кожа стала теплее, я выключила воду и схватила полотенце с ближайшей полки для белья. Я оставила его в тепле наполненной паром ванной, чтобы посмотреть, в коробках, принадлежавших моему отцу, могла быть любая одежда, которая подошла бы ему, как бы маловероятно это ни было.
Порывшись в старых нераспечатанных коробках, от которых пахло шариками от моли, мне удалось найти старую футболку йельского университета и пару серых спортивных штанов, которые, вероятно, были бы слишком велики на узкой талии Иерихона. К счастью, у них был шнурок.
Когда я вернулась в ванную, дверь была открыта, комната пуста. Я бы солгала, если бы сказала, что не почувствовала краткого приступа паники, не увидев его, но когда я направилась в свою спальню, я обнаружила его стоящим посреди нее с полотенцем, обернутым вокруг талии, его тело блестело от капель с его мокрых волос.
-Я, эм... принесла тебе кое-какую одежду. -Я кладу их на ближайший стул, замечая легкую дрожь в своих руках. -Они, вероятно, не подойдут, но …. Эй, ты голоден?
Его отсутствие ответа на вопрос заставило меня задуматься, способен ли он вообще еще говорить, когда он повернулся ко мне лицом, его глаза все еще были слишком яркими для лица, которое я помнила.
Пока он окидывал меня пристальным взглядом, его грудь поднималась и опускалась от частых вдохов. Как будто впервые увидев меня, на его лице была паника, которая сказала мне, что он не доверял тому, что видел. Нахмурив брови в замешательстве, он на мгновение отвел взгляд, как будто какое-то воспоминание привлекло его внимание.
Что-то потемнело в его глазу, и только когда он подошел ближе, я поняла, что это был расширенный зрачок, придающий ему дикий вид. Дикий.
-Мои крылья. Я не могу призвать свои крылья.
Этот голос. Этот красивый, насыщенный и гортанный голос. Как сильно я по этому скучала.
-Я ... эм … Я полагаю, что нет. Они были разорваны. В ту ночь.
Мой голос дрогнул на последнем слове, вспоминая так живо, и уголки моих глаз защипало от угрозы новых слез.
Он стоял в задумчивости. Задумчивый. Непроницаемое выражение его лица вызвало у меня в голове миллион вопросов.
-Иерихон?
Пальцы рук потели, я не знала, что сказать или сделать. Мне страстно хотелось помочь ему, но без его слов я не знала, где была его голова. Шок? Гнев из-за его крыльев? Облегчение оттого, что ты вернулся?
Прежде чем я даже успела собраться с силами, он невероятно быстро рванулся ко мне, и стена позади меня врезалась мне в позвоночник. Неистовые и отчаянные теплые губы охотились за моим горлом, и он задел зубами изгиб моей ключицы, от этого ощущения у меня закружилась голова. Он провел носом по краю моей шеи, вдыхая мой запах. Грубые пальцы погрузились в мои волосы, удерживая меня, как будто у меня было какое-то желание сбежать от него, и он завладел моими губами. Ни нежный, ни сладкий, он поцеловал меня так, словно был зол. Жестокий. Наказывая меня.
Я не знала, что происходит. И мне было все равно, что он был зол.
Я поцеловала его в ответ с такой же мстительной силой, взяв его губу зубами и прикусив ее. Впиваясь ногтями в его кожу головы.
Подол моей ночной рубашки щекотал мои ноги, когда он задрал ее до моего живота. Пальцы впились в край моих трусиков, и он злобно сорвал ткань, отбрасывая ее в сторону.
Его плечи напряглись под моими руками, мышцы дрожали от напряжения. Он сорвал полотенце со своей нижней половины и прижался всей своей длиной к моему обнаженному лону, словно угрожая. Вверх и вниз, он терся своим членом о мой шов, дрожа от того, что я могла только предположить как сдерживаемую ярость. По отношению ко мне?
Ток, танцующий по его стволу, создавал восхитительное покалывание на моей слишком чувствительной плоти с каждым долгим и мучительным затягиванием. Слабая и опьяненная похотью, я прижалась задницей к стене, отчаянно желая почувствовать его внутри себя.
Укол его кончика был единственным предупреждением, прежде чем он пронзил меня сильным толчком, и я от души ахнула. Я могла бы напомнить ему, что я беременна его ребенком, чтобы быть нежнее, мягче.
Но я не хотела нежности или размягчения. Мир мог относиться ко мне так, как будто я хрупкая, но будь я проклята, если позволю ему обращаться со мной таким образом. Потому что я тоже была зла. Зла на то время, когда я проиграла с ним. Слезы, которые я выплакала. Беспокойство, бессонные ночи, безнадежность и боль. Когда он въехал в меня не сдерживаясь, я впилась пальцами в его плоть и сильно укусила его в плечо. Подобно лентам и стали, я была податливой, а он - жестким.
Зарычав, он сжал мое горло зубами и вошел еще глубже. Так глубоко, что я поклялась, что он прорвется прямо сквозь меня.
О Боже, это было больно, но мне было все равно. Я хотела этого. Его. Даже если бы мне пришлось принять на себя его ярость, в тот момент мне было наплевать. Я скучала по нему. Его прикосновение. Его запах. Все.
Уткнувшись лицом мне в шею, он обнял меня так крепко, что я едва могла дышать, и он трахнул меня у стены, как оленя во время гона.
Моему возбуждению не потребовалось много времени, чтобы смазать каждое его скольжение. Должно быть, я была больна, раз позволила ему вести себя со мной таким образом.
За то, что наслаждаюсь этим.
И я это сделала. Я наслаждалась каждым дюймом, который он был готов отдать.
Приложив ладонь к моему горлу, он сжал его ровно настолько, чтобы приоткрыть мои губы.
-Кто это перевел? -Он прорычал эти слова, все еще толкаясь в меня. Он жестоко ошибался, если думал, что я действительно признаюсь в этом имени.
-Никто , - прохрипела я.
-Кто. Нахуй. Перевел это?- Он сжал крепче, одной рукой на моем горле, другой прижимая мое бедро к своему.
Наполненность его члена, погруженного глубоко внутри меня, в сочетании с головокружительной нехваткой кислорода превратили его в восхитительно ядовитую смесь.