-Я не могу.... Я никогда его не снимаю.
-Как тебе будет угодно.
Я прерывисто выдохнула, уставившись на чай, который все еще кружился, все еще манил меня сделать глоток. Закрыв глаза, я поднесла чашку к губам, вдыхая теплый, манящий аромат корицы, который напомнил мне о чае, который заваривал для меня отец, когда я не могла уснуть ночью. Корица. Это всегда будет напоминать мне о нем.
Первый вкус жидкости поразил мой язык взрывом восхитительного аромата. Как на Рождество, когда моя мама была еще жива, и мы пекли печенье и пили чай, и мир казался правильным. Настолько вкусный, что я не осознавала, что проглотила его, пока мои губы не проглотили остатки.
-Ммм .
-Как ты себя чувствуешь?
-Я чувствую себя фи... прекрасно.-Мир, казалось, вращался на моей периферии, звуки в моем ухе, как будто его заткнули, выводили меня из равновесия. -Я на самом деле... это должно ... мой слух ... странный .
-Да. Тебе должно быть хочется спать?
-Я верю. Я чувствую … тяжело.
Невероятная боль пронзила мою челюсть и распространилась до уха. Прищурившись, я дотронулась пальцем до пульсирующей боли там. -А .
-Боль утихнет. Я хочу, чтобы ты встала вот на этот выступ .
Ксифиас указал на то, что выглядело как первая ступенька лестницы. Я вообще не помнила, чтобы там была лестница.
- Ты уверен?
-Ты уверена, что все еще хочешь упасть?
-Да?
-Тогда, я уверен, ты должна пройти здесь.
-Хорошо.
Я сделала, как было велено, поднявшись на платформу.
-Что ты видишь, когда смотришь вниз?
Туман подо мной закружился и сменился волнами, разбивающимися о скалу. На потрясенном вдохе мои мышцы напряглись. При двойном мигании не удалось стереть изображение ниже. Глубокая, спазматическая тошнота поднялась у меня в животе, когда я наблюдала, как вода убывает и убывает.
-Я вижу воду внизу .
- Ты этого боишься?
-Очень .
-Почему?
Короткая вспышка воды, хлынувшей мне на макушку, заставила меня прищуриться и покачать головой.
-Нет. Нет, пожалуйста .
-Открой глаза .
-Я не могу .
-Ты должна .
Следуя инструкциям, я открыла их и обнаружила фигуру, скорчившуюся на камнях внизу. Руки и ноги согнуты под неестественными углами.
-Папа?
В тот момент, когда я прошептала ему это, я уловила легкий поворот его головы, страдальческий и обеспокоенный взгляд в его глазах, когда он лежал, истекая кровью из невидимых ран.
-Он жив!
-Тогда иди к нему .
-Как?
-Прыгай .
Тревожное недоверие сидело на краю моей совести, говоря мне не делать так, как он просил. Однако вес давил на меня, мои ноги были словно налиты свинцом, руки были такими же тяжелыми, как две гантели, свисающие с моих плеч. Я покачнулась на ногах. Или, может быть, мир вокруг меня покачнулся, я не могла сказать. В то же время тревожный приступ ужаса пронзил меня изнутри. Я могла бы спасти его.
Я могла бы спасти его!
-Еще не поздно передумать, мисс Рейвеншоу , - прошептал голос.
Сосредоточившись на умоляющем взгляде моего отца, я покачала головой.
-Я готова .
- Ты уверена?
Я кивнула.
Удар в спину заставил меня податься вперед. Ветер пронесся мимо меня, когда щекотание в моем животе поднялось к горлу. Я открыла рот, чтобы закричать, но все, что я смогла выдавить, был неразборчивый визг. Камни исчезли, сменившись землей, которая неслась ко мне с ужасающей решимостью.
Я закричала и вытянула руки, чтобы предотвратить падение, зажмурив глаза в ожидании удара, который наверняка раздробил бы мне кости. Зимнее одеяло окутало меня, ветер усилился. Холод защелкнулся на моей коже, как резиновые ленты, обжигая мою плоть горячо-холодными полосами. Я осмелилась открыть глаза и обнаружила, что все еще падаю.
Вниз.
Вниз.
Вниз.
В темноте ночного неба рассеянные облака рассеялись, когда я проскользнула сквозь них. Небо уступило место верхушкам деревьев. Лес, поднимающийся из земли прямо на меня.
-О, Боже!
Я не моглп маневрировать, чтобы избежать толстых ветвей дерева, так как они тянулись с острыми кончиками пальцев, которые
царапали мои ноги и руки. Ветки хрустнули, когда я прорвалась сквозь навесы. Толстая ветка врезалась мне в бедро, и я вскрикнула.
Дальше вниз.
Я рухнула на землю с сокрушительным ударом в левый фланг, который вышиб воздух из моих легких. Листья и кустарник взлетели в воздух взрывом конфетти, которое упало вокруг меня. На мгновение я не могла дышать, и, задыхаясь, я заставила себя сделать глоток воздуха, но мои легкие заперлись от удара.
Я перевернулась на спину, уставившись на разрыв в верхушках деревьев, через который на меня падал лунный свет. Моя грудь ослабила хватку, и я с хрипом выдохнула. Арктический ночной воздух обжег мое и без того пересохшее горло, пока я лежала, отчаянно пытаясь наполнить легкие, выпуская клубы пара изо рта. Вход. Выход. Дыши.
Дыши.
Дрожь сотрясала мое тело, мои мышцы были такими жесткими и слабыми от неумолимой температуры. Так холодно. Мое поле зрения сузилось до полной черноты.
1 5
ЛЮСТИНА
Люстина выдернула упрямый сорняк, который прочно врос в землю рядом с отвратительным помидорным растением. Покрытая листьями верхушка его оторвалась от корня, заставив ее отлететь назад на дно с тихим писком удивления. Именно тогда она заметила барона и лорда Прецепсия, направляющихся в собор.
Только пару раз она видела, как они лично посещали воскресную мессу, и епископа, казалось, не беспокоило их отсутствие, как это было с другими.
Глаза барона остановились на ней, когда он последовал за своим отцом в церковь, и снова у нее защекотало губы.
Приложив туда палец, она отвернулась и улыбнулась, возобновляя свои занятия по дому.
Люстине никогда не разрешалось входить в церковь во время мессы, поскольку епископ Венейбл запретил это. Даже если бы она приняла крещение, на что она надеялась, чтобы избежать той же участи, что и ее мать, он все равно не позволил бы этого. Почему он продолжал проявлять к ней милосердие, когда было ясно, как сильно она ему не нравится, было тайной веков.
В течение следующего часа Люстина продолжала трудиться, наслаждаясь прохладным воздухом и утренним солнечным светом, который вскоре после полудня обрушится на нее с яростной силой. Надеюсь, к тому времени она закончит с делами по дому и сможет спокойно почитать в саду перед вечерними делами.
Когда она поднялась на ноги, что-то схватило ее за руку, потянув прочь, и она обернулась, чтобы увидеть, что барон тащит ее из сада. Грязь, скопившаяся вокруг его безупречных кожаных ботинок, казалась трагической тратой времени, которое, должно быть, ушло на их полировку для церкви.
Она вырвала свою руку из его хватки, проглатывая возбуждение от новой встречи с ним.
-Что все это значит?
-Пойдем со мной .
Еще одна жесткая хватка дернула ее вперед, но вырваться было бесполезно, когда он крепче сжал ее руку.
Он провел ее через сводчатую каменную дверь в подземелье собора, место одновременно страшное и запретное, и вниз по каменной лестнице, где двери комнат, в которые ей не разрешалось входить, выходили в темный коридор. Барон затащил ее в темную нишу перед этими покоями и развернул к себе.
Холод просочился сквозь тонкую ткань ее платья, когда он прижал ее к каменной стене, прижимая к ней.
В ее сердце шевельнулась зима, когда она посмотрела в эти льдисто-голубые глаза, которые, казалось, были сосредоточены на ее губах.
-Скажи мне, Люстина, ты думала о том, когда я в последний раз целовал тебя?
Мысленно пожелав своему телу сдержать дрожь, охватившую ее тогда, она кивнула.
-Когда ты думаешь об этом?
-Перед тем, как уснуть .
-И тебе это понравилось?
-Очень, милорд .
Осторожной рукой он приподнял ее волосы, пропуская их сквозь пальцы, казалось, загипнотизированный этим действием.
-Кто-нибудь целовал тебя раньше?
-Какое тебе до этого дело?
Запустив пальцы в кончики ее волос, он перевел взгляд обратно на Люстину и потянул ровно настолько, чтобы запрокинуть ее голову назад.
-Отвечай на вопрос .
Она не хотела этого. Она хотела бросить ему вызов и исследовать границы его терпения, но это было бы просто пустой тратой времени, а, учитывая, что месса скоро закончится, не стоило тратить ее на подобные игры.
-Нет. Ты первый .
Его губы дрогнули, как будто ее ответ понравился ему, и когда он отпустил ее волосы, она снова выставила вперед подбородок.
-Я принес тебе подарок, но чтобы получить его, я собираюсь поцеловать тебя снова.
-Какого рода подарок?
-То, что могли бы оценить только глупые и капризные девчонки вроде тебя.
-Если вы хотите заслужить этот поцелуй, милорд, называть меня глупой и воображаемой неразумно.
Прижав руки к его груди, Люстина слегка оттолкнулась, но он дернул ее обратно к себе, его более крупное, внушительное тело помешало ей убежать. Его пальцы впились в ее плоть, где он обхватил ее тонкую талию с такой властностью, что она задалась вопросом, оставит ли он там синяки.
-Знай, что я могу взять то, что хочу, и ты ничего не сможешь ни сделать, ни сказать. Если я захочу поцеловать тебя, мне стоит только прижаться своими губами к твоим и почувствовать, как ты подчиняешься этому.
-Тогда почему ты этого не сделал?
Вместо ответа он окинул ее пристальным взглядом, как будто мог видеть сквозь нее затаенное отчаяние, которое жаждало его поцелуя с такой же необходимостью, как воздух в ее легких. Затем, подобно странствующему приливу, он отпустил ее и ушел, и боль разочарования расцвела в ее груди, когда он исчез за углом алькова.