-Пенташ Мария и Аурелия покажут тебе, как ты справляешься с домашними делами ,-
сказала пожилая женщина, проходя мимо Люстины. -Тебе не разрешается приближаться ни к спальному помещению пентроша, ни к подземелью собора. Несоблюдение этого требования приведет к суровому наказанию. Я ясно выражаюсь?
Люстина резко кивнула.
-Да, мать Пенташа .
Не говоря больше ни слова, женщина протиснулась мимо Марии и Аурелии, и как только она скрылась из виду, рыжеволосая пенташ выступила вперед.
-Я Аурелия. Приятно с тобой познакомиться .
Другая пенташ тоже шагнула вперед, хотя и более неохотно.
-Это правда? Ты что, отродье ведьмы?
Улыбка Люстины погасла из-за боли, которая пронзила ее сердце при мысли о матери.
Прежде чем она смогла ответить, Аурелия толкнула локтем другую пенташа и зашипела.
-Что за грубый вопрос ты задаешь!
-Мои извинения. -Щеки Марии вспыхнули, и она опустила голову. -Я не хочу, чтобы мне причинили вред, вот и все. Так уж получилось, что я очень люблю свою жизнь.
-Меня учили любить все живое. Животное и человека, одинаково.
Мария подозрительно посмотрела на нее.
-Ты не разговариваешь с животными, не так ли?
-Ради всего святого, Мария, ты должна задавать такие вопросы!-Аурелия фыркнула и покачала головой. -Пожалуйста, не обращай на нее внимания. Ей скормили слишком много историй.
-Это не сказки, Аурелия.- Мария поиграла с распятием, висевшим на металлическом поясе у нее на талии. -Моя мать говорила мне, что ведьмы могут разговаривать с лесными существами. Это то, как они заставляют их выполнять их приказы .
Не обращая внимания на их препирательства, Люстина заметила, что ремень, похоже, был таким же, как у нее, что Люстина считала своим личным наказанием.
-Пояс. Ты тоже носишь такой же?
Мария посмотрела вниз и назад.
-Ох. Только во время покаяния. Я буду рада, когда мне больше не придется терпеть эти адские колкости .
-Кающаяся?
-Да, несколько раз в год мы каемся .
-Примирение грехов , - уточнила Аврелия.
-Возможно, тебе придется носить свой немного дольше .
Услышав комментарий Марии, Аурелия снова толкнула ее локтем.
-Честно говоря, у тебя совсем нет манер, Мария! Мне следовало бы заткнуть тебе рот.
Люстина усмехнулась и, наблюдая за ними обоими, почувствовала, как тяжесть в ее сердце немного спала. Она посмотрела вниз и заметила, что на поясе Аурелии зазубрины были толще, чем у Марии.
Казалось, поймав ее взгляд, Аурелия провела пальцами по передней части ремня, который висел чуть ниже ее живота, куда она в конечном итоге опустила руку.
-Мне тоже нужно многое искупить .
-Я просто испытываю облегчение, узнав, что я не единственный грешник в этом месте.
-Мы все грешники, Люстина. -Улыбка Аурелии была теплой и искренней. -Пока мы просим прощения, в глазах Святого отца это не имеет значения.
При этой мысли в груди Люстины расцвело чувство надежды.
-Я могу быть прощена?
-Да, - ответила добрая пенташ. -Ты не освобождена от Его безусловной любви .
5
ФАРРИН
Дождьпокрывает мое лицо и пропитывает большую зеленую куртку, которая на мне надета, придавая свежему, позднему октябрьскому воздуху морозный привкус.
Призрачная белая статуя святого Феликса из Прецепсии охраняет вход в собор сестер Фелицианских, когда я прохожу через железную ограду в стиле барокко. В тот момент, когда я вхожу в притвор церкви, меня обдает сладким цветочным ароматом, и я поворачиваюсь, чтобы найти вазу с розами, прислоненную к ближайшей консоли. Белые, их стебли согнулись, лепестки увяли, самые кончики которых стали чернильно-черными.
Опускаю с лица насквозь промокший от дождя капюшон, я оглядываю свое окружение.
Толстые колонны с идеально закругленными арками стоят по обе стороны обширного нефа, вдоль стен которого расположены исповедальни.
Красивые витражные окна украшены фигурами святых и апостолов. По обе стороны от прохода, ведущего к алтарю, поблескивают скамьи из дорогого дерева.
Из ниоткуда я слышу лязг, лязг, лязг .
Мои ноги, не поддающиеся моему контролю, движутся на звук, за алтарь, к лестнице. Тусклые огни освещают мой спуск в подвал старой церкви.
Лязг, лязг, лязг!
Шум эхом разносится по коридору, и хотя я вынуждена позвать, я не хочу, чтобы то, что производило шум, сообщало о моем местонахождении. Вместо этого я прокладываю путь осторожно, тихо.
Звук приводит меня к кирпичной стене, где, кажется, заканчивается подвал, и я замираю на месте.
Поверх кирпичей стены каким-то черным веществом был нарисован большой круг с вложенными в него фигурами внутри.
Я узнаю это сразу.
Символ Паслена.
Слова появляются поверх изображения, поперек кирпича, как будто их пишет что-то невидимое, и я хмурюсь, наблюдая, как сообщение обретает форму.
Найди Ван Круа в "Паслене".
С потолка над головой падает какой-то предмет, и я протягиваю руку, чтобы поднять его. Черное перо, кончик которого содержит ту же черную субстанцию, что и надпись на стене.
Лязг, лязг, лязг!
Кирпичи срываются со своих мест в стене, падая на бетонный пол, и, испуганно выдохнув, я отпрыгиваю назад, прикрывая лицо рукой от столбов пыли.
Когда я убираю руку от лица, я обнаруживаю два тела, привязанные за шеи веревкой, продетой через якоря на стене. Черно-белое одеяние, которое они носят, подсказывает мне, что это две монахини. Толстое распятие, привязанное к руке одной из них, стучит о трубу вдоль стены позади нее.
Лязг, лязг, лязг!
Резко вдохнув, я открыла глаза и посмотрела на темный потолок надо мной как раз вовремя, чтобы уловить мелькнувшую тень.
Приковав к нему взгляд, я откинулась назад, ударившись позвоночником о спинку кровати позади меня.
-Ка'лиго ан а туа!
Слова слетели с моих губ прежде, чем я осознала, что произнесла их. Тень скользнула по стене, сопровождаемая огнями того, что, должно быть, было машиной, проезжавшей мимо дома. Неглубокие и прерывистые вдохи вырывались из меня, пока я осматривала свое окружение.
Я провела дрожащей рукой по лбу.
-Просто сон. Это был просто сон .
Боже, однако, это казалось таким реальным, и каким-то образом прогорклый запах гниющего мяса ударил мне в нос. Меня вырвало, я проглотила кислоту в горле и наклонилась, чтобы постучать по прикроватной лампе.
Глупая фраза, которую я произнесла, была тем, что тетя Нелл всегда говорила, когда я просыпалась от кошмаров. Язык, который она придумала, и который, как она утверждала, был лекарством, отгоняющим злых духов. Странно, что я вообще вспомнила об этом, Когда спускала ноги на пол, щекотка в пятке заставила меня вскрикнуть. Я заглянула через край кровати туда, где что-то наполовину торчало из-под нее.
Подавив вздох, я схватила его и поднесла к свету. На каждом выступе его лопасти проходила серебристая металлическая линия, которая поблескивала под лампочкой. Я заметила, что рахис, полый стержень в центре, имел уникальные и замысловатые завитки.
До этого я всего один раз держала в руках перо.
Холодные мурашки страха поползли у меня по спине.
-Папа! Смотри, что я нашла!
Я пробираюсь длинным черным пером через беспорядок книг, разбросанных по кабинету моего отца, и протягиваю его ему.
-Папа, смотри!
Уткнувшись лицом в микроскоп, он говорит:
-Минутку .
Улыбаясь, я прячу перо за спину и терпеливо жду, пока он поднимет глаза. Кажется, что это занимает вечность.
Он наконец отрывает лицо от прицела и делает какие-то пометки в своей книге, лежащей на столе рядом с ним. Так много книг. Так много нацарапанных картинок того, что он видит в этот микроскоп. Когда он наконец поворачивается ко мне, я с трудом могу сдержать свое волнение.
-Что ты хочешь мне показать, мое жизнерадостное маленькое волшебное дитя?
Он заканчивает вопрос смешком и разворачивает свой стул лицом ко мне. Карие глаза, посаженные под кустистыми седыми бровями и
растрепанные седые волосы, которые он всегда собирает сзади в хвост, делают его больше похожим на моего дедушку, но мне все равно.
Эти глаза - самые теплые, самые заботливые глаза в мире.
И хотя папа всегда занят своей работой, когда он разговаривает со мной, он всегда поворачивается ко мне лицом. И слушает. Действительно прислушивается ко мне.
-Это сюрприз. Ты готов это увидеть?
-Я умираю от всего этого предвкушения .
Его улыбка широко растягивается, обнажая кривые зубы, которые, как говорила моя мама, были его самой уникальной чертой.
-Что ты хочешь мне показать?
Плечи вздрагивают от возбуждения, я достаю перо из-за спины и протягиваю ему.
-Ta-дa! Птичье перо!
Улыбка на его лице сменяется чем-то серьезным, эти седые кустистые брови сходятся вместе, когда он вырывает черное перо из моих пальцев.
-Где ты это взяла?
-В церкви .
За лесом виднеются остатки старой церкви, которая сгорела дотла. Папа сказал, что ей двести лет! Это место, где я иногда беру своих кукол и играю. Я также разговариваю там со своей матерью, хотя знаю, что она не может слышать меня всю дорогу на Небесах. Но папа говорит, что она здесь, на Земле, и он клянется, что когда-нибудь отведет меня к ней.