Когда он снял ее с лошади, она окинула взглядом чудесное окружение — группы деревьев, расположенных вдоль каскадных скал, где вода стекала в кристально-голубой бассейн. В воздухе висел густой туман, пар от воды поднимался от ее спокойной поверхности. Неземной и чарующий.
-Что это за место?
-Это горячий источник. Редкий и неоткрытый драгоценный камень.
Взяв ее за руку, он повел ее за собой и у края бассейна остановился.
-Ты приводил сюда кого-нибудь раньше?
-Ни сюда. Никогда. Вода столь же деликатна, сколь и очищающа .
-По собственному усмотрению?
Она снова перевела взгляд на чистые, голубые воды, которые казались не более чем манящими.
-Как же так?
-Здесь редко бывает спокойно. Но сегодня, похоже, было сделано исключение. -Оторвав взгляд от воды, он повернулся лицом к Лустине и наклонился вперед, прижимаясь губами к ее губам, пока ослаблял завязки ее платья. -Ты замерзла .
-Да , - застенчиво ответила она. -Мое платье плохо защищает от холода .
-Я позабочусь о том, чтобы тебе сшили новые платья. Исключительно теплые платья. -Он провел пальцем по ее щеке и заправил тонкую прядь волос ей за ухо. -Ты больше никогда ни в чем не будешь нуждаться. Как моя жена, все твои потребности будут удовлетворены без вопросов .
В безуспешной попытке сморгнуть навернувшиеся на глаза слезы, Люстина отвернулась.
-Простите мои эмоции. В данный момент у меня нет подходящих слов .
Взяв пальцем ее за подбородок, он вернул ее глаза к своим.
-Тебе не нужны слова, Люстина. То, как твои глаза наполняются благодарностью при малейшем жесте, - это то, что я нахожу в тебе самым неотразимым. Это, и то, как покалывает твою кожу при малейшем прикосновении.
Он распустил нитки на ее платье, и свободная ткань упала на землю, не открывая даже сорочки под ней. Как будто ему было приятно видеть ее обнаженную кожу, его взгляд был прикован к ее груди, он облизал губы, прежде чем прижать их к основанию ее шеи. Холод ее кожи обжег его горячую хватку, когда он взял ее за обе руки и притянул к своему телу.
Мурашки пробежали по слишком чувствительной плоти, в то время как его рот пожирал ее в благоговейных поцелуях, которыми он прошелся по ее ключице. Только когда он отстранился и начал снимать жилет, она вспомнила о холодном воздухе.
Как только он снял штаны и ботинки, Люстина восхитилась видом его точеного тела. Как каждый дюйм его тела был воплощен в самом недостижимом совершенстве. Стройный и мускулистый, от плеч до крепких ног. Как будто сами боги нарисовали его по своему подобию.
Он повел ее в воду, и в тот момент, когда она опустила ногу в дымящуюся теплую жидкость, ее тело растаяло в совершенном блаженстве. Роскошный жар поглощал ее с каждым шагом все глубже в свой таинственный омут. Вскоре Люстина погрузилась по шею, слой пара покрывал ее лицо.
Иерихон приподнял ее и обвил ее ноги вокруг себя, прижимая ее самую чувствительную плоть к своему животу. Он посмотрел вниз, между ними, где в прозрачной воде внизу было видно, как он изгибает живот, двигаясь под ней так, что его кожа прижималась к ней, и только гладкая вода служила барьером. Обхватив руками ее ягодицы, он сжал, притягивая ее к себе, и его губы нашли ее возбужденный сосок. Она выгнулась от щелчка его языка и издала стон, который эхом разнесся вокруг них. Жар в сочетании с его абсолютным непристойным владением ее телом заставил ее задуматься, попала ли она в Рай или Ад. С каждым долгим и безжалостным посасыванием его губ невидимая нить тянулась откуда-то глубоко внутри ее живота и бедер, и она крепче обхватила свои ноги.
Она прижалась к нему бедрами для облегчения, и, учитывая звук, который он издал своим горлом, и то, как его пальцы впились в ее ягодицы, это, казалось, доставило ему удовольствие. Вода бурлила вокруг них, побуждая к безумным движениям, их тела были скользкими и теплыми от пара. Настолько потерявшись в ощущениях, она не заметила пламени на поверхности воды, пока мерцание на периферии не привлекло ее внимание. Быстро отстранившись, она резко выдохнула, но Иерихон притянул ее крепче. Окруженные пламенем, эти двое могли двигаться на расстоянии чуть больше вытянутой руки, не подходя слишком близко.
-Концентрация серы в воде. Это создает огненный круг, - сказал Иерихон, прежде чем слизнуть росу с ее шеи. -Невероятно, да?
-Да, но... - Она не хотела говорить, как сильно боялась пламени, особенно после смерти своей матери.
-Ты боишься .
-А ты нет? - Руки крепче обхватили его, она задрожала в его объятиях. -Огонь - это зверь. Неконтролируемая стихия разрушения, мой господин.
-Так и есть. Но он также может согревать и очищать.
Он протянул руку под пламя и позволил огненной воде впитаться в его ладонь. Когда он опустил ее в беспламенный ореол, где они стояли, она с шипением превратилась в пар.
Люстина взглянула на него и снова перевела взгляд на пламя.
-Попробуй , - настаивал он. -Держи это в своей руке, как будто ты приказываешь .
Неуверенность закружилась в ее глазах, и с неохотой она протянула руку, зачерпнув полную пригоршню пылающей воды, которая замерцала в ее руке, пока она тоже не опустила ее в ореол, и она не исчезла. Как легко он уговорил ее протянуть руку и прикоснуться к своему самому большому страху, подержать его на ладони, чтобы посмотреть, как он исчезнет по ее собственному желанию.
-Ты никогда не перестанешь очаровывать меня .
-И ты тоже , - сказал он и, надавив на ее плечо, заставил ее лечь обратно в круг, который, если только она не вообразила это, казалось, отодвинулся еще дальше, чтобы вместить ее. Все еще обхватив его ногами, она плавала на поверхности, глядя на небо сквозь деревья.
-Закрой глаза и отключи звук от мира .
Улыбаясь, она точно знала, что он имел в виду, и откинула голову назад ровно настолько, чтобы ее уши оказались ниже поверхности. Когда ее груди вынырнули из воды, она почувствовала мягкую щекотку на коже, такую изысканно сильную, что приоткрыла губы и выгнулась навстречу.
Открыв глаза, она увидела, что барон держит длинное, великолепное, черное перо, похожее на то, что вырвали у ворона, но больше. Он натянул его на ту часть ее тела, которая не была погружена в воду, и она едва могла выдохнуть из-за страха погрузиться под поверхность. Где он нашел этот предмет,
она не знала, так как он не отходил от нее с тех пор, как они вошли в бассейн.
-Не двигайся , - приказал он. -Но если это станет слишком, кричи о пощаде .
-Милосердие? Например, что ты говоришь во время наказания?
Взволнованно приподняв брови, она подняла голову из воды.
-Будет ли это больно?
Его губы изогнулись в ухмылке, когда он убедил ее снова лечь на спину.
-У меня совсем другой вид мучений .
Он провел пером по ее соскам и вниз по животу, прежде чем одной рукой приподнять ее ягодицы, чтобы провести пером по ее самой чувствительной плоти.
Не подчинившись, она дернулась и издала стон, когда мягкий шлейф защекотал крошечный бутон, обнажившийся при разведении ее бедер, все еще обнимавших талию барона. Движение ее рук было всем, что она могла сделать, чтобы удержаться на плаву, с ее прерывистым дыханием.
Безжалостный в своих ласках, он сконцентрировал самый кончик пера на этом крошечном бугорке удовольствия, и Люстине страстно захотелось сомкнуть бедра, чтобы не чувствовать щекотки там.
-Милорд, пожалуйста .
-Я уверен, что просил вас называть меня Иерихоном .
Щекотка усилилась, и Люстина изо всех сил старалась удержаться на плаву, пока не почувствовала, как сильные руки поднимают ее на твердую поверхность, где вода хлынула ей на плечи. Она повернулась и обнаружила, что лежит, прислонившись к гладкому камню, по которому струилась теплая вода. Пламя все еще окружало их, но каким-то образом переместилось вместе с ними, создавая мерцающую дугу вокруг камня.
Иерихон поставил пятки на край каменной ступеньки, широко расставив ноги, и, прежде чем она смогла остановить его, он возобновил свою игру перышком. Он раздвинул губы ее плоти, и ощущение щекотки усилилось до такой степени, что она обхватила пальцами скользкий камень.
Когда она свела колени вместе, он развел их в стороны и ввел в нее пальцы, словно в наказание.
Но это было далеко не наказание.
В теплой, скользкой воде было легко скользить, входить и выходить, и Люстина растворилась в двух ощущениях, которые столкнулись в одной изысканной вершине. Ее мышцы напряглись. Спина выгнута дугой.
Перо, казалось, вибрировало, посылая крошечные импульсы по ее плоти, ощущение было таким восхитительно порочным и возвышенным, что она задрожала от предвкушения. Она никогда в жизни не чувствовала ничего настолько хорошего. Когда она открыла глаза, перо светилось крошечными искорками неровного света, но она уже была потеряна от опьянения всем этим.
Ее бедра задрожали.
Мышцы напряглись.
Вдыхая и выдыхая, он двигал пальцами, пока волна тепла не пронзила ее, не побежала по венам, и вспышка света не обрушилась на нее, как шторм. Она вскрикнула, ее тело выгнулось дугой и забилось в конвульсиях, в то время как вода хлынула, чтобы охладить пылающий внутри нее жар.
Она подалась бедрами вперед, раздвигаясь, и почувствовала, как теплый влажный язык скользнул по ее обнаженной щели. Подняв свою голову, она увидела, что барон наслаждается ею, облизывая пальцы и губы, как будто изголодался по ее вкусу. Дикий вид его, все еще голодного, одновременно взволновал и ужаснул ее.