Человек с портфелем взглянул в ту сторону, где сидела Люси. Она смотрела па него, видимо, ожидая взгляда, но когда глаза их встретились, ни один не подал виду, что они узнали друг друга. Человек с портфелем прошел к столику Люси и уселся.
Люси сейчас же прервала свой завтрак и достала блокнот стенографистки. Мужчина начал что-то диктовать, так понизив голос, что сыщикам ничего не было слышно.
Минут через пятнадцать, когда сыщикам стало ясно, что сегодня в ресторане ничего больше не удастся узнать, они ушли и заняли позицию на противоположной стороне улицы. Полчаса спустя вышла Люси, и один из агентов последовал за ней по направлению к Бродвею. Вслед за ней вышел человек с портфелем и взял такси. Сыщик попытался последовать за ним, но под рукой не оказалось второй машины.
Это была первая неудача, постигшая агентов, но они не очень огорчились. Люси Бемлер наверняка еще не раз встретится с этим человеком.
Что касается Люси, то за ней следили вплоть до Таймс-Сквер, где она подошла к газетному киоску и спросила около дюжины разных провинциальных изданий. Сыщик,— уже другой, а не тот, что сидел в ресторане,— стоял позади и, видимо, ждал своей очереди. Он заметил, что все газеты, которые спрашивала Люси, издавались в районе Атлантического побережья — Бостоне, Бриджпорте, Джерси, Филадельфии, Балтиморе, Вашингтоне, Чарлстоне и многих других городах. То, что она интересовалась только восточными районами США, еще раз напоминало о карте, найденной в номере Лопеса.
Слежка за немецкой девушкой продолжалась до ее дома в Маспете. Люси появилась снова лишь на другое утро. С ней не было ни газет, ни сумки, ни портфеля. Агенты решили, что газеты, видимо, уже использованы, и постарались осмотреть содержимое мусорного ящика перед домом Бемлеров. Может быть, газеты окажутся там.
Люси направилась к киоску на Таймс-Сквер. Здесь она купила технические журналы, которые продавались и во многих других киосках. Она делала свое дело решительно, не таясь и, видимо, считая, что ее поступки не привлеку внимания случайного наблюдателя.
Дальнейшим наблюдением было установлено, что газеты, купленные Люси накануне, мать девушки выбросила в мусорный ящик. Агенты извлекли их оттуда и подвергли тщательному осмотру. В каждой оказались вырезки, так что пришлось доставать дубликаты. После сравнения обнаружилось, что Люси вырезывала заметки о работе оборонных заводов или хронику о солдатах, возвращающихся к семьям из дальних лагерей. Технические журналы, которые купила девушка, содержали ценную информацию относительно продукции и транспортировки сырья по железным дорогам или морем, а также иные сведения, которым в военное время отнюдь не следовало появляться в печати.
Информация газетная и журнальная, вместе взятая, могла бы представить большую ценность для шпиона, способного проанализировать ее и передать в обработанном виде в Германию.
Тем временем Гувер размышлял. Он представил себе, что если смерть лжеиспанца Лопеса вызвала такую лихорадку радиограмм, то, по всей вероятности, Берлин захочет получить об этом событии более подробную почтовую информацию. Дипсвязь германского посольства в Вашингтоне из-за британской блокады действовала не блестяще, и общее мнение было таково, что нацисты попытаются послать сообщение по почте в нейтральные страны — Португалию или Испанию.
Поэтому Гувер предупредил британские власти в Гамильтоне (на Бермудских островах), где теперь останавливались все трансатлантические суда, державшие курс на Испанию или Португалию, что необходимо уделить особое внимание почте из Нью-Йорка, отправленной примерно в дни происшествия на Таймс-Сквер.
Лаборатория британской цензуры в Гамильтоне — лучшая в мире. Ее начальник — доктор Чарльз Энрике Дент, сдержанный человек, прекрасно осведомленный обо всех трюках контрабандной пересылки секретных писем.
Когда Дент получил предупреждение Гувера, он вызвал одну из своих ассистенток, Найду Гарднер.
— Старина Гувер в Вашингтоне утверждает, что нацисты применяют сейчас лекарство от головной боли, мисс Гарднер,— сказал Дент. — Детские игрушки, а? Но вызвал я вас вот зачем — пожалуйста, утюжьте каждое письмо, отправленное из Нью-Йорка после 18 марта в адрес Лиссабона и Мадрида, и покажите мне все, что удастся обнаружить.
На столе мисс Гарднер как раз лежала пачка писем, пришедших из Нью-Йорка. Проутюжить письмо было гораздо проще, чем класть его в раствор кислоты. Это еще успеется, если утюжка окажется безрезультатной.
Через двадцать четыре часа после этого разговора Фоксуорт, нью-йоркский уполномоченный ФСБ, говорил собравшимся вокруг него сотрудникам: