Паспорт Упыря
В дождливый, сонный и выцветший до бледной сепии день, в самом начале ноября, московский купец средней руки Павлов затосковал. Не погода была тому причиной... Хотя, отчего же не погода? Погода, конечно, была, да только не она одна. Ноябрь накинул на окно бурую, непроглядную, туманно-предснежную завесу, и хотелось отчаянно напиться, а там и закричать дурным голосом, побиться для порядку головой об стол или швырнуть толстую папку с надписью «Годовые финансовые отчёты» как-нибудь особенно ловко, так, чтобы она непременно с отрывистым хлопком ударила об стенку, выбив из крашеного гипсокартона лёгкое, седое облачко. Ох, хотелось... Да, погода подкачала, подвела, и причиной душевного ненастья была безусловно, но - не главной причиной. О, нет! А ввергла Павлова в тоску и грусть беспросветную череда затянувшихся проверок лавочек его и магазинов строительных материалов, начало которой положили визиты сотрудников УБЭП ещё в апреле месяце. И от начала такого череда эта самая потянулась нескончаемо, а куда и доколе потянулась она - один Бог ведает. Павлов перекрестился. А вот теперь и погода подвела. «И чего я в Африке не родился?» подумалось ему ненароком. «Жил бы себе да жил... В тепле, на приволье... Опять-таки, бананы кругом... Растут ведь в Африке бананы?» В географии Павлов был не силён. И реалии африканской жизни представлял себе довольно смутно. С давно минувших пионерских времён помнил только, что живут в Африке негры, задавленные западным империализмом, и борются за свободы... «Доборолись, поди, уже? Свобода там...» О результатах борьбы аборигенов Африки за свободу и независимость от колониального гнёта достоверных сведений он не имел. Но надеялся на лучшее. О флоре и фауне Африки у Павлова вообще не было никаких представлений. Как-то мимо него прошла эта информация. И какие полезные плоды произрастают на африканской земле он так же не знал. Но полагал, что бананы, ввиду их теплолюбия, непременно растут в тех краях. Должны расти. И при наличии бесплатных бананов люди должны быть свободные и счастливые. А как иначе? «...а я вот скоро...» И послышалось ему злое клацанье наручников. Он снова перекрестился и услышал... - Не надо! Павлов вздрогнул и подскочил в кресле, широко и резко взмахнув руками. Он и не заметил, как оказались в его кабинете гости. То есть, по правде говоря, должны были бы войти. После доклада секретаря и тихого стука в дверь. Войти, как положено входить в кабинет директора. Но эти странные гости в кабинете именно оказались. Появились бесшумно. Словно ниоткуда. Будто даже и не из приёмной... - А сидеть развалившись, вот так, как вы делаете - вредно! - строго сказал Павлову один из непрошенных гостей, лысоватый толстячок в сером свитере и мешковатых тёмно-синих брюках самого неопрятного, мятого и затрапезного вида. - Вредно! - подтвердил второй гость, жердеобразный дылда с лошадино-флегматичным лицом и грустными чёрными, вытянуто-овальными глазами. Не в пример своего компаньону, долговязый одет был с иголочки, в чёрный классический костюм, и брюки были с подобающей офисному дресс-коду «стрелкой», и воротник рубашки был накрахмален и отглажен до нужной твёрдости, и... Вот только горбился долговязый так уныло и такой верблюжий выступ выпирал у него на спине, и так костюм его топорщился во все стороны одновременно, и такой странной раскорякой ставил он длинные ноги-ходули, что общее впечатление производил едва ли не более отвратное, чем его товарищ-грязнуля (успевший уже вытереть грязные подошвы стоптанные рыжих туфель о край кабинетного ковра). - Вы чего?! - возмутился Павлов. - Кто разрешил?! На какой основании?! Ещё замечания мне делать! Ещё Павлов подумал, что неплохо бы и ордер у гостей спросить (сразу, не откладывая!), но потом передумал (может, они для неформальной беседы зашли) и просто позвонил секретарю. - Луиза, ты чего кого попало ко мне пускаешь? И покашлял выразительно. - Я сколько раз должен повторять!.. - Ой! - пискнула Луиза. - Вы не представляете, они такое показали! «Дура» констатировал Павлов. - Они!.. Павлов ударил кулаком по столу. - За такое, дорогая моя, и уволить можно! Очень да же просто! Сама должна понимать... «Не слишком ли я разошёлся?» подумал Павлов. «Обидится, расстроится... С людьми-то, это... Как говорится у этого гада Карнеги, психологию надо учитывать, ети её!» - И чего же они показали? - демонстрируя смягчение нрава, подчёркнуто спокойно спросил Павлов. - Удостоверения! - выдохнула Луиза. Павлов хмыкнул. Потом ещё раз. Потом, не выдержав, сорвался на смех. Отсмеявшись секунды три, бросил небрежно: - Эка невидаль! Ты что, за полгода удостоверений не насмотрелась? - А эти такое показали! - завопила Луиза. - Мамочки! И пошли короткие, суматошные гудки. «Опа...» подумал Павлов. И медленно, осторожно положил трубку на аппарат. Луизу напугать было сложно. За полгода она видела всякое. Пять обысков пережила. А эти - напугали. До полусмерти. Так, что она и доложить не решилась. Что же это за типы? - Макаркин, - представился толстячок. - Бурунский, - представился долговязый. Павлов открыл было рот, но толстячок, опередив его фразой, заставил этот самый рот закрыть. - Павлов Карл Соломонович? - строго спросил он. И для чего-то нахмурился. Стоило ли хмуриться после такого невинного вопроса? - Он самый, - ответил Павлов. И вздохнул тяжело. - С чем пришли, граждане? Какая очередная несчастливая звезда привела вас ко мне? - Звезда ваша очень даже счастливая! - заявил Бурунский. И в глазах его мелькнули на мгновение синие, хищные искры. «Чего это они?» подумал Павлов. «Нет, чего это они так? За здравие начинают...» Заздравные начинания ему не нравились. Особенно при визитах сотрудников охранительных органов. «А, может, шарлатаны?» с надеждой подумал Павлов. - Обзвон! - радостно завопил Макаркин. Павлов попятился, спиной уткнувшись в спинку кресла, так что скрипнули пластиковые мебельные колёсики, царапая до бледной белизны затёртый паркет. - Обзвон, - с тяжёлым вздохом подтвердил Бурунский и поник головой. Макаркин, не дожидаясь от слегка опешившего хозяина приглашения, подскочил и запрыгнул (не сел и не присел, а именно кавалерийским скачком запрыгнул) в гостевое кресло и заёрзал, сминая тяжким задом коричневый кожезаменитель. Бурунский, покачавшись секунды две из стороны в сторону, присел на подоконник, подвинув в сторону тощий директорский кактус в жёлтом расписной горшке. - Чего - обзвон? - подал голос частично пришедший в себя Карл Соломонович. - Кого? Зачем? Не понял, граждане-господа. Вы это... Откашлялся. - Поясните, что ли... - Мы встаём на защиту честных бизнесменов, ставших жертвами вопиющей несправедливости, - пафосно начал толстяк. «Бандиты или аферисты!» обрадовался Павлов. Бурунский, будто уловив смену настроения, махнул рукой и разом сменил настрой: - Макаркин, не фанфаронствуй! По делу говори. Видишь, грустит клиент. - И то верно! - согласился Макаркин. - ОБЗВОН - это, дражайший Карл Соломонович, не действие. Хотя, в некотором смысле, и очень даже действие, причём судьбоносное. Но главное, Карл Соломонович, что это - аббревиатура. Сокращение, так сказать. Общество Защиты Вампиров, Оборотней и прочей Нечисти. И мы предлагаем вам в это общество вступить. Павлов после короткой паузы открыл было рот, но Макаркин, не дав ему отреагировать сообразно моменту и предложению, поспешно добавил: - Нет, мы не из цирка! И не из сумасшедшего дома! Мы - солидная организация. Движение по защите бизнеса. Кто ещё защитит бизнес в России, если мы не мы? Подумайте, Карл Соломонович! Карл Соломонович подумал. Потом потянулся к телефону. - Ни к чему, - посоветовал ему Бурунский мрачным своим голосом. - Совсем ни к чему, - согласился Макаркин. - Ещё раз подумайте. Глубже вникните в тему, Карл Соломонович. Мы ведь к вам не случайно пришли. Не с улицы и наобум, так сказать. Адресно! - Не с улицы, - подтвердил Бурунский. - Не наобум. Павлов замер. И шёпотом спросил: - Кто навёл? Какая сво... - Так мы тебе и сказали! - отрезал Бурунский. - Сиди вот и слушай! Павлов отключил аппарат. Потом подумал - и отключил мобильный. - Что вам от меня надо? Хотел было спросить: «сколько и кому?», но потом передумал. Решил, что время не пришло. Гости сами скажут. - Вам от Гилина привет, - как бы между прочим сказал Бурунский. Услышав фамилию прокурора, Павлов зашипел и затянул сиротски: - Ско-олько ему можно носить? Ско-олько! - Тише, тише! - зашептал Макаркин. - Мы не от него. Хотя, в некотором смысле, и от него тоже. - Чего? - и Павлов закрутил головой. - Совсем вы меня, граждане-господа, запутали. И заморгал, приняв вид несчастный и отчасти детский. - Я уже совеем ничего не понимаю! Совсем! Вы кто? - Повторяю - ОБЗВОН! - повысил голос Макаркин. И, улыбнувшись, довольно потёр живот. - А Гилин - наш клиент. От вас же требуется одно: благоразумие. Так что проявите его, сидите спокойно и слушайте. Павлов положил руки на подлокотники. Выпрямил спину. Задышал ровно и тихо. - Вот и хорошо! - одобрительно заметил Макаркин. - Итак, Карл Соломонович, объясняю суть нашего предложения. Законы Российской Федерации, как оно само собой разумеется, распространяются только на живых существ. То есть опочившие ответственности за свои действия не несут, к суду и отбытию наказания не привлекаются. Но, с другой стороны, люди, признанные умершими, являются недееспособными и в качестве таковых собственностью обладать не могут и решений по использованию оной так же не могут приним