— Помнится, вы уже задавали этот вопрос, — сказала Геро, притворяясь, что не понимает. — И помнится, я ответила, что я не «осуждаю», а ненавижу работорговлю и всех, кто ею занимается.
— Вы дали мне это понять. Почему?
— Почему? Неужели вы это серьезно? Причина должна быть ясна любому разумному человеку, я не могу понять, как вы можете задавать мне такой бессмысленный, бесконечно глупый вопрос. Всего доброго, сэр.
Геро отрывисто кивнула ему, хотела повернуться и уйти, но позабыла о колючем побеге, зацепившемся за кружево ее нижней юбки. Ей пришлось задержаться, чтобы высвободиться. Капитан Фрост легко перешагнул через куст, ухватил ее запястье железной хваткой и размеренно, с металлом в голосе произнес:
— Если б вы знали меня получше, то поняли, что я не задаю бессмысленных вопросов. У меня есть особая причина интересоваться вашими взглядами.
Геро перевела взгляд от его жестких пальцев на столь же жесткое лицо и с немалым трудом сдержала вызванный страхом порыв пинаться и царапаться. Поняв, что эта попытка может окончиться только унизительным поражением, она спокойно произнесла:
— Вы причиняете мне боль.
Проблеск чего-то, очень похожего на восхищение, вспыхнул в лице капитана Фроста, он слегка улыбнулся и выпустил ее. Геро отдернула руку, потерла вмятины, оставленные его пальцами, но больше не совершала ошибки, пытаясь уйти. Рори секунду-другую молча смотрел на нее, а потом безо, всякой логики, с каким-то удивлением подумал, что забыл, серые у нее глаза, или в них есть зеленые крапинки, и что больше не забудет.
— Оставив в стороне общие слова, — негромко спросил ой, — ответьте, за что конкретно вы ненавидите работорговцев? За то, что они зарабатывают деньги таким образом?
— Нет. — Голос девушки был ледяным. — Я уже говорила вам, и уверена, вы этого не забыли. Но если хотите, чтобы сказала еще раз, буду рада удовлетворить ваше желание. Ненавижу я их потому, что они лично повинны в смерти, муках и унижении тысяч людей. Невинных существ, не причинивших им никакого зла и не вступавших с ними в ссоры. Потому, что работорговцы бездушно обрекают их на унижения, страдания и несчастья…
— Да, я так и-думал. Просто хотел увериться, что понял правильно. В таком случае, мисс Холлис, может, скажете мне, как это с такими взглядами вы из кожи лезли, чтобы стать лично повинной в смерти и увечьях нескольких сот людей, которые не могли причинить вам зла, и с которыми — насколько мне известно — вы вряд ли ссорились? Более того, почему сочли возможным содействовать расширению работорговли, к которой, по вашим словам, питаете ненависть? Я, может, оправдал бы вас, если б вы делали то или другое ради личной выгоды; это был бы по крайней мере более понятный мотив, чем любовь к вмешательству в чужие дела. Однако, признаюсь, это вызывает у меня интерес.
Геро решительно заявила:
— Вы, наверно, сошли с ума! Я не имею ни малейшего понятия о чем идет речь, и вы сами, уверена, тоже. Можно, я пойду? Мне пора.
Капитан Фрост, пропустив эту просьбу мимо ушей, жестко сказал:
— Я уже советовал вам не соваться в дела, которых не понимаете, но, кажется, вы из тех юных особ, которые не внемлют советам. Вы обяжете меня, объяснив, как ваша щепетильная совесть позволяет помогать в переправке оружия безответственному сброду заговорщиков и вместе с тем полностью снимать с себя ответственность за смерти, как прямого результата этого поступка.
— Я не помогала… Не прикасалась… То было не оружие! — негодующая Геро говорила страстно и непоследовательно. — То были голоса!.. То есть, люди. Я хочу сказать…
— Вы хотите сказать, — уничтожающе перебил капитан Фрост, — что думаете, я поверю, будто вы помогали переправлять в Бейт-эль-Тани избирательные урны.
— Я не думаю, что вы поверите чему-то! — с жаром заявила Геро. — И мне все равно, чему вы верите. Конечно же, то были не тела и не… То были деньги. Для покупки еды и для привлечения людей на сторону принца — тех, кто не мог выступить бесплатно — чтобы не возникло необходимости сражаться. Это ваши люди — ваши убийцы-моряки и ваш зануда-консул — начали бойню. Если бы не они…
Девушка внезапно умолкла, смущенная выражением лица Фроста, у нее упало сердце, ей захотелось зажать уши и не слышать больше ничего.