— Ну вот, — сказал Рори. — Тебе нужно только найти этого человека, узнать, был ли у него брат, недавно погибший в Момбасе, а потом, заставить говорить.
— Но как? Как? Маджид ударил в ладошикна его взволнованном лице заблестели капли пота. — Найти его будет легко. А вдруг он не захочет говорить?.. Это вполне возможно, иначе почему он молчит? Знает, что мой отец умер, что я султан, и все же помалкивает. Это может только означать, что он не хочет никому говорить. Как быть, если он не захочет открыть мне тайну?
Рори неприятно засмеялся.
— Пригрози ему дозой его собственного лекарства. Увидишь, что он предпочтет выложить все свои тайны, чем подвергнуться действию снадобья, которым такие, какой, лечат своих несчастных пациентов многие годы. Или ты боишься угрожать колдуну?
— Было б глупо не бояться, — вздрогнув, ответил Маджид. — И тебе не советую относиться пренебрежительно к таким людям.
— Пренебрежения к ним у меня нет, — сказал Рори.
— Но и к деньгам тоже. В данном случае надо сделать выбор. Рискнем оскорбить силы тьмы или откажемся от сокровищ? Другими словами, чего ты больше боишься? Проклятья колдуна или налета пиратов и гнева Тувани, когда не сможешь выплатить ему ежегодную дань? Хотя если б ты послушался моего совета, то не платил бы ему ни гроша, несмотря на договор!
— Ты мне это часто говорил, — недовольно сказкл Маджид. — Но тебе бояться нечего, он не твой брат.
— И слава Богу.
Маджид криво улыбнулся.
— Тут есть за что быть ему благодарным. В таком случае, выбираем деньги.
— Хорошо. Действуй, как сочтешь нужным, только напоминаю, что если надеешься откупиться от пиратов, времени у тебя мало. Смотри.
Он указал подбородком на портьеру. Маджид повернулся и увидел, что тонкий шелк наконец зашевелился от ветерка, проникшего в жаркие комнаты и закачавшего пламя светильников.
— Дует с северо-востока, — сказал Рори. — Я же говорил тебе, что завтра пойдет дождь. Если эти мерзавцы намерены явиться в этом году, отплывут они скоро и при попутном ветре быстро доберутся.
Маджид секунды две смотрел на раздувающуюся портьеру, потом встал с дивана, подошел к окну и выглянул. Звезды были еще видны, но пальмы уже зашелестели, и дальние шумы города слышались то громче, то тише, потому что ветер дул порывами.
Султан повернулся к Рори и резко спросил:
— Если он откажется приехать, доставишь его сюда?
— Нет, — ответил тот незамедлительно. — Деньги мне будут нелишними, но нуждаюсь в них я не так остро, как ты, и хотя мало перед чем останавливаюсь, на похищение колдуна не пойду. Я навел тебя на след, и будет справедливо, если остальным займешься ты сам. А раздобудешь сведения, помогу тебе завладеть добычей.
— Откуда ты знаешь, что если я раздобуду, то скажу тебе? Могу заявить, что тот человек ничего не знает — так вполне может оказаться! — и затем тайком забрать все Сокровища.
Рори засмеялся.
— Во-первых, ты дал клятву. Во-вторых, я буду следить за тобой, как ястреб.
— Вот как? — Маджид пристально поглядел на рослого капитана с легкой завистью. — Мой друг, как ни прискорбно мне это говорить, ты негодяй. Да, безжалостный, дерзкий негодяй. Родись ты арабом, то стал бы великим царем или командующим армией, а не просто капитаном пользующегося дурной славой судна, которое, вне всякого сомнения, твои соотечественники когда-нибудь расстреляют из пушек. Итак, договорились; я займусь… э… остальным для тебя.
— Для нас обоих, — поправил Рори. — И ты ошибаешься, потому что у меня нет желания становиться царем или командовать армией. Я вполне доволен тем, что имею.
— Столь малым?
Свободой, а это не пустяк. Могу отправляться, куда захочу, делать все, что угодно, устанавливать и нарушать собственные законы. И чужие, если возникнет такое желание.
— Ты романтик, мой друг.
Возможно, если быть романтиком значит любить приключения и опасности, ненавидеть правила, ограничения и гнусность жизни на так называемом «цивилизованном Западе». Ты не представляешь — не можешь вообразить — чопорного самодовольства тех, кто живет там. Плодов Прогресса, способного превратить зеленую страну в отвратительную мусорную кучу. Бесконечных законов, которые издают напыщенные дураки из парламента, превращающие любой пустячный проступок в преступление. Назойливого вмешательства в чужие дела!..
Рори умолк и хохотнул.
— Извини. Кажется, я пьянее, чем думал. Пожалуй, пойду, а то начну стучать по столу кулаком и высказывать тебе свои взгляды на общества, единственной целью которых является подавление человеческой свободы. В этой части мира их еще нет, но они появятся. Непременно! Куо-то постарается навязать вам западный Прогресс, хотите вы того или нет. Если воспротивитесь, вам вобьют его в горло ружёйным прикладом.