— Ничего не выйдет! — с горечью сказал Бэтти. — Он наверняка возбудит против тебя дело за кражу ложек и побрякушек твоей тетушки!
— Пусть попробует! Но тебе нечего волноваться, Бэтти. Я пока что ничего не предпринимаю. Это просто мечта, она может подождать. Видит Бог, ей не занимать терпения!
Он стал негромко насвистывать сквозь зубы, но вскоре оборвал свист посреди такта.
— Знаешь, Бэтти, нам пора отправляться куда-нибудь отсюда. Этот остров становится чересчур цивилизованным. Куда ни глянь, всюду иностранцы с кислыми рожами; гавань кишит английскими канонерками, и чертовски навязчивый английский консул сует нос в частные дела людей. На площади толкутся янки, лягушатники и прочие, вскоре сюда еще нагрянут тучи миссионеров. Остров уже не прежний. Он начинает смердеть законом и порядком, а для меня предпочтительней запах сточных канав.
— Хмм, — протянул Бэтти, потирая нос узловатым пальцем. — Ты прав, пожалуй. И куда думаешь податься?
— В Персию, в Аравию, на Борнео, в Китай. На Лунные горы! Какая разница? Может, в Центральную Азию.
— «Фурию» туда не возьмешь, — рассудительно заметил Бэтти. — Мне не хотелось бы расставаться с ней, я привык к этой старой стерве. Осторожно, ступеньки — мы уже дома. И на твоем месте я бы намочил перед сном голову. Может, слегка протрезвишься. Состояние, надо же!
Как и предсказал Бэтти, капитан Фрост наутро проснулся с головной болью и отвращением к жизни. Но и его предсказание тоже сбылось, потому что ставни были закрыты от дождя, и над островом ревел северо-восточный пассат.
Дождь барабанил по балконам и крышам, смывая пыль жарких дней, низвергался водопадами на улицы, где потоки несли по канавам многомесячные грязь и мусор, растекался по узким переулкам, унося в море нечистоты и отбросы города.
Час спустя улицы стали чистыми, через день-другой пляжи, неделями представлявшие собой громадные, зловонные свалки, вновь блистали чистыми галькой и песком, а вода в гавани пахла только морем.
25
Выяснить, с кем из знаменитых мчави Пембы султан Саид советовался по поводу небывалой засухи, оказалось легко. Хотя он обращался ко многим, в живых оставался лишь оцин, самый младший. Без труда удалось установить, что этот самый человек посещал покойного султана в последний год его правления, и что браг этого человека недавно погиб в Момбасе. Однако привезти мчави с Пембы на Занзибар оказалось значительно сложнее.
На просьбу приехать колдун ответил отказом. Повеление тоже не возымело действия. Оставалось лишь похитить его. Но и эта задача оказалась непростой, все боялись тронуть колдуна, обладающего властью над призраками, демонами и дьяволами. В конце концов похищение совершили двое приговоренных к смерти преступников, за службу им были обещаны помилование, пригоршня золотых монет и перевоз в Маскат. Боясь демонов меньше, чем смерти, они под покровом ночи привезли связанного, насмехающегося над ними колдуна в заброшенную кладовую старого дворца Бейт-эль-Рас.
Сводчатое каменное помещение с трещинами и сырыми пятнами на стенах было выстроено под землей ради прохлады и некогда служило для хранения фруктов, масла и других продуктов. В нем пахло плесенью, гнилыми овощами, сырым камнем, жженым древесным углем и раскаленным металлом. Вскоре прибавились другие, более неприятные запахи: горелого мяса, крови, пота и человеческих экскрементов. Дело в том, что колдун оказался упрямым.
Маджид, надо отдать ему справедливость, никак не думал, что дойдет до пыток. В конце концов он, наследник Саида, султан Занзибара имел право на сокровища своего отца, и у мчави не было оснований скрывать, где они спрятаны. Поэтому Маджид велел развязать его, извинился, пообещал соответствующую компенсацию за тот несколько неприятный способ, которым коддуна из-за его собственной несговорчивости доставили с соседнего острова, и, полностью объяснив причины такой необходимости, попросил мчави быть откровенным.
Просьба его была отвергнута. Колдун был не только обозлен похищением, но и дерзок, не желал идти навстречу и не внимал никаким доводам. Покойный султан, заявил он, приберегал сокровища для себя и попросил наложить на тайник чары, чтобы его не мог обнаружить никто другой. Указаний относительно наследников он не оставил, и все тут. Маджид попытался спорить с ним, потом прибег к посулам, угрозам, лести. Но все впустую. Мчави оставался непреклонным. Если б он с самого начала сказал, что ничего не знает о сокровищах, Маджид почти наверняка решил бы, что идет по ложному следу, и отпустил его. Но перед колдуном люди с давних пор дрожали и заискивали, многие умерли от его рук или по его приказу ужасной смертью, и он не допускал мысли, что кто-то, даже султан, осмелится пойти дальше угроз. Он высокомерно, хвастливо признался, что знает, и тем определил свою участь. Одолеваемый страхом и алчностью Маджид решил не останавливаться на полпути и перешел от угроз к действиям.