Бейт-эль-Рас уже превращался в развалины, потому что, как и многие арабские постройки, остался незавершенным. Маджид редко приезжал туда, предпочитая ему свой городской дворец или дом своего детства, Бейт-эль-Мотони. Ветер, дождь, жара, сырость и заброшенность оставляли следы на стенах, окнах и в многочисленных комнатах. Теперь даже неяркий свет свечей и ламп не мог скрыть того, что дни дворца уже сочтены. Однако во флигеле, который теперь занимал султан, еще оставались следы былого великолепия, шелковые драпировки скрывали пятна сырости и трещины на штукатурке, полы были застланы самаркандскими и тебризскими коврами, а лампы, заправленные благовонным маслом, стояли на инкрустированных слоновой костью, серебром и перламутром столах из черного и сандалового дерева.
Вдоль одной из стен стояло около полудюжины больших сундуков, резных, полированных, обитых медными украшениями, с большими бронзовыми замками. Маджид сидел по-турецки на стопе персидских ковров, опираясь на подушки и расшитый золотом валик, любуясь набором богато украшенных драгоценными камнями кинжалов. Он приветливо кивнул Рори, жестом предложил сесть на такую же стопу ковров с подушками в нескольких футах и сказал:
— Поужинай со мной, разговаривать будем потом.
Ужин был долгим, состоящим из многих блюд. Когда посуду унесли, Маджид с облегчением рыгнул и, развалясь на подушках, снова принялся вертеть кинжалы и так, и этак, чтобы свет играл красными, зелеными, фиолетовыми искрами в бриллиантах и переливался в рубинах живой кровью.
— Вижу, ты, по крайней мере, не боишься, — заметил Рори, не сводя с него глаз.
— Проклятия мчави? — Маджид внимательно оглядел оправу из резных изумрудов, потом неторопливо заговорил: — И да, и нет. Видишь ли, он наложил чары на ту пещеру, чтобы туда никто не проник, однако мы спокойно вошли и вынесли все оттуда. Его заклинания не повредили нам. И я подумал, что раз являюсь наследником отца, а он явно хотел, чтобы я знал, где лежат его сокровища, чтобы при нужде мог ими воспользоваться, как сочту нужным, заклинания оказались против меня бессильны. А если так, проклятье мне тоже не страшно, потому что с какой стати отец захотел бы скрывать свое богатство от меня, избранного им наследника?
— И думаешь, тебя это избавит от всех дурных последствий?
— Думаю, что может быть. Потому и сказал: «Нет, не боюсь». Но также сказал и: «Да, боюсь», потому что такой человек может пожелать зла ради зла, и, возможно, на мою долю выпадет несчастье.
— Но считаешь, что эти штуки с камешками того стоят?
Маджид отрицательно помахал рукой.
— Я прекрасно знаю, что зло ждет меня на любом пути. Если бы я не взял сокровищ, то пожал бы зло от своих подданных, от пиратов и от Тувани — потому что денег у меня нет. А небольшой долей этих штучек я могу откупиться от них от всех и еще заплатить за массу удовольствий. Поэтому я выбрал меньшее зло.
Рори усмехнулся.
— Вполне логично. А как же быть мне? Ничто не удерживает демонов колдуна от расправы со мной.
— Ничто, — спокойно согласился Маджид.
Рори искренне рассмеялся.
— И тебя это нисколько не волнует — лишь бы с тобой ничего не случилось. Правильно, с какой стати тебе волноваться? Сам я спокоен. Никогда всерьез не верил в колдунов и не собираюсь верить теперь. Особенно если это означает расстаться со своей долей добычи. Но мне нужно от тебя кое-что другое.
— Еще одно ожерелье? — недоверчиво спросил Маджид.
— Нет. Бумага с подписью и печатью, где сказано, что золото — это плата или свободный дар Эмори Фросту, капитану «Фурии», за оказанные государству услуги. Дашь ты ее мне?
— Конечно. Но зачем? Золото у тебя.
— Сейчас да. Но может наступить время, когда другие начнут оспаривать мое право на него.
— Возможно, ты прав. Такую бумагу я тебе дам. Мои писаря ее приготовят.
— Я уже приготовил ее сам, — вкрадчиво сказал Рори. — Решил, что это сэкономит время. Написана она по-арабски, на всякий случай, с английским переводом. Нужны только твоя подпись, печать и для полной гарантии оттиск большого пальца.
Он достал из нагрудного кармана листок пергамента и протянул Маджиду. Тот с любопытством прочел и похвалил его арабское письмо. Рори признательно кивнул. Султан хлопком в ладоши вызвал раба, и когда все было принесено, расписался тростниковым пером, пониже поставил оттиск пальца и проследил, чтобы в самом низу Поставили печать.