— Бедная Салме! — негромко сказала Геро. — Надеюсь, что она не будет очень тосковать по дому, что муж будет добр к ней и возместит все, чем она пожертвовала ради него.
— Пожертвовала? — в изумлении воскликнула Оливия. — По-моему, она не принесла никакой жертвы. Наоборот, много выиграла, бежав с этим славным юным немцем. Думаю, в Германии это вызовет большое волнение, потому что Салме принцесса, и она будет очень рада бегству с этого ужасного, жалкого, ничтожного островка. Я сама подумываю уехать отсюда, хотя когда-то он казался мне очаровательным и романтичным… правда, чрезмерно грязным. И вонючим. Потом, этим людям невозможно доверять. Мятежи, беспорядки и все такое прочее. Признаюсь, я буду рада уехать.
— Но теперь это позади, всё утихло, — утешающе сказала тетя Эбби.
— До появления пиратов, — скривилась Оливия.
— О Господи! — воскликнула тетя Эбби, лицо ее побледнело, пухлые плечи задрожали от страха. — Я совершенно забыла об этих хищниках! Да, видимо, они скоро появятся. А может, и не приплывут в этом году. По крайней мере, они никогда не причиняют вреда нам, так ведь? Хотя, конечно, ведут себя отвратительно с бедными горожанами. Но в первый год нашего пребывания здесь султан выплатил им крупную сумму денег, чтобы они уплыли. Многие, кажется, считают, что этого не стоило делать, однако лично я нахожу, что он поступил очень разумно.
— Может, он снова откупится от них, — с надеждой сказала Оливия. — Раньше я считала это очень малодушным с его стороны, однако теперь… После скандала из-за Салме — а до того из-за Баргаша, не имея возможности два дня высунуть нос по причине антиевропейских настроений, начинаешь думать, что если покой можно купить за деньги, то это, как выражается Хьюберт, «удачная покупка». Или с моей стороны это очень трусливо?
Нисколько, милочка, — пылко ответила тетя Эбби. — С этим, я уверена, согласится любая разумная женщина, и будем надеяться, что Его Величество откупится от этих отвратительных созданий. Если, конечно, они появятся.
«Никакого «если» не может быть», — подумала Геро с легкой беспокойной дрожью. Весть о том, что пираты приближаются, должно быть, уже достигла Занзибара.
В то утро они с Клейтоном, пользуясь перерывом в дождях, поехали на верховую прогулку и миновали толпы встревоженных людей, покидающих город. Детей, самых ценных рабов, а подчас жен и наложниц индусов-торговцев и богатых арабов уводили в надежные укрытия посреди острова.
Геро наблюдала этот панический исход с каким-то презрением. Несмотря на все, что она слышала о пиратах и их нравах, ей казалось совершенно нелепым, что султан и его подданные робко мирятся с этими ежегодными набегами, словно с явлениями природы вроде жары и дождей, которые никто не в силах предотвратить. В конце концов, сейчас девятнадцатый век, и пора положить конец такой средневековой дикости, как пиратство! Нужно лишь немного твердости и решительности. Но признаков того или другого не наблюдалось у этих торопливых, испуганных людей, ищущих спасения в глубине острова, и было совершенно ясно, что у них нет намерения дать отпор пиратам.
Ее тетя говорила:
— …А что касается озлобления против консульств, полковник Эдвардс только вчера заверил меня, что опасности антибелых выступлений уже нет, и мы опять можем ходить по улицам совершенно спокойно. Да что там, Клей взял сегодня утром Геро на верховую прогулку, а он ни за что не пошел бы на это, существуй хоть малейшая опасность. Мистер Холлис всегда говорит, что эти люди-совсем как дети; разволнуются, выйдут из себя, а потом все проходит, и снова они добродушные, веселые, будто ничего не случилось. И, конечно же, он прав. Это ввдно совершенно ясно.
Тетя Эбби, видимо, очень утешалась этим мудрым наблюдением, но Геро не могла припомнить ничего детского в грубых, хищных лицах арабских моряков, которых видела утром на улицах. И в испуганных лицах индусов, сомалийцев, негров и арабов, которых она и Клей встречали на проселочных дорогах за городом. Но говорить об этом, расстраивать тетушку не имело смысла; да и пираты никогда не досаждали ни единому члену маленькой белой общины на Занзибаре, так что им бояться нечего.
Месяц-другой назад такая мысль не пришла бы в голову Геро; или была б с негодованием отвергнута, как эгоистичная и бессердечная. Но апатия, в которой она винила климат, видимо, исподволь подрывала ее способность к негодованию. Девушка с удивлением обнаружила, что не особенно беспокоится о подданных султана, численностью они намного превосходят пиратов и должны иметь достаточно смелости, чтобы не мириться с такой ерундой. Гораздо больше ее волновала судьба дочери бесчестного капитана Фроста, Амры, хотя с какой стати ей беспокоиться из-за этого ребенка, объяснить бы она не смогла.