— С ней все в порядке?
— Она еще не вернулась, — ответил консул столь же хриплым, но слабым от изнеможения голосом. — Мы по-всякому пытались выбраться и сообщить вам, но нас не выпускали. Прошло вот уже два дня, и мы ничего не знаем.
— Господи! — произнес Дэн хриплым шепотом. — Кресси!..
И схватил консула за плечи..
— Где она? Куда отправилась?.. Где…
Он услышал быстрые, легкие шаги по лестнице, затем сдавленный вскрик, поднял взгляд и увидел Крессиду.
Они, замерев, глядели друг на друга, и тогда Дэй оттолкнул консула. Кресси, оступаясь, побежала вниз, лейтенант бросился навстречу и заключил ее в объятия.
— Дэн… Дэн… О Дэн! — всхлипывала девушка и ничего больше не могла сказать, потому что он целовал ее, обнимая так крепко, что ей было трудно дышать, бессвязно бормотал страстные нежности, совершенно не обращая внимания на прнсутствующих: ее отца, полковника Эдвардса, нескольких встревоженных слуг и двух крепким, бесстрастных матросов, вошедших за ним в холл.
Конец этой трогательной сцене положил Клейтон, бледный, измученный, изможденный, как и отчим. Он услышал голоса в холле из комнаты, где его мать лежала в истерике, то виня себя зато, что пригласила племянницу на Занзибар, то заявляя, что если никто не отважится пробиться через воющую толпу пиратов и вызволить несчастную Геро, она пойдет на это сама, и возмущаясь, почему никто ничего не делает.
Клейтон еще раз прднес своей сокрушенной родительнице нюхательной соли, спустился вниз и обнаружил, что холл полон англичан, а его сестру обнимает молодой человек с безумным взором, одетый в форму военного моряка.
В этом зрелище — в том, как они обнимались, словно все остальное в мире не имело значения — оказалось нечто, доведшее до предела его отчаяние и ярость, он подошел и оторвал сестру от Ларримора.
— Что ты, чёрт возьми, делаешь из себя посмешище? — напустился он на нее. — Тебе надо смотреть за матерью! Марш в ее комнату!
Потом зло уставился на лейтенанта и возмущенно заговорил:
— Вы не особенно спешили сюда, а появясь наконец, только и способны устраивать вульгарную сцену с моей сестрой! Почему не преследуете этого мерзавца-работорговца, не пытаетесь хоть раз принести какую-то пользу? Вы понимаете, что моя невеста больше двух дней находится в его грязных лапах, а мы не могли даже позвать подмогу, или выяснить, что с ней, или… или…
— Перестань, Клей! — резко оборвал его отчим. — Мы понимаем твои чувства. Но всем нам тоже несладко, и оскорблениями тут не поможешь. — Он перевел взгляд на Дэна, разжавшего объятья, но крепко держащего Кресси за руки. — Вы должны извинить моего пасынка, лейтенант, он сам не свой. Мы не могли сообщить вам, и вы, очевидно, не знаете, что два дня назад Фрост с шайкой своих головорезов похитил мою племянницу.
Рассказав о случившемся как можно короче, он добавил в заключение;
— Уверен, вы согласитесь, блокаду дома организовал он, чтобы мы не могли поднять тревоги.
Дэн не произнес ни слова, но глядящая ему в лицо Кресси содрогнулась и крепче сжала его руки. В нем появилось то, что она видела вот уже два дня в лице Клейтона: желание убить. Только у Дэна не было слепой ярости и желания мести, его холодное бешенство было вдвое страшнее.
Полковник Эдвардс заговорил сухим, сдержанным голосом:
— Очевидно, вы правы, все это было ему очень на руку и вряд ли произошло случайно. Хотя, может, он понял, что назревает, и воспользовался этим. Но даже если б вы могли сообщить о случившемся, никто не смог бы вам помочь, мы все находились в осаде. Но, к счастью, появление Ларримора положило ей конец, и думаю, мы можем твердо обещать, что мисс Холлис вернется к вам через несколько часов.
— А что будет с ним? — гневно спросил Клейтон. — Что будет с Фростом? Наверно, как всегда, отпустите его с предупреждением? Вы должны были расстрелять этого мерзавца или выслать отсюда еще несколько лет назад! Это в ваших силах — он британский подданный. Но нет! Вы даже пальцем не шевельнули, чтобы унять его. Но этого спустить ему не должны. Он за это поплатится, пусть даже мне самому придется застрелить его!
Голос его дрогнул от ярости, и отчим спокойно, но властно произнес:
— Клейтон, я сказал — перестань.
Полковник Эдвардс выслушал гневную тираду, не перебивая, и холодно, пристально глядя на пасынка своего коллеги, вспомнил рассказ Феруза Али о смерти любовницы Фроста и несколько подробностей, упомянутых Фростом в кратком, неудачном разговоре.