— Нисколько, — уверенно ответила Геро.
— Неужели полагаешься на мою честь?
— Разумеется, нет — поскольку вы, кажется, ею не обладаете. Но вы, очевидно, забыли, что уже сделали со мной все, что могли.
Рори засмеялся.
— Моя дорогая наивница! Сколько еще предстоит тебе узнать! Но если хочешь пить, отговаривать не стану. Только не вини меня, если пожалеешь об этом наутро.
Он знаком велел Джуме вновь наполнить ее стакан и приказал убрать лампу — пламя привлекало насекомых, они бились крылышками о стекло и падали в посуду. Без нее лунный свет стал казаться ярче, жаркая ночь приятно-прохладной, Геро отодвинулась от стола, поглядела на звезды, на летающих светлячков и удивилась, почему теперь ей все кажется неважным.
Возможно, от вина у нее появилось чувство надменной отстраненности; казалось, она отделилась от себя и с полнейшим равнодушием взирает на проблемы, усилия и терзания Геро Холлис. Мужчина, сидящий напротив, тоже ничего не значил, потому что причинить вреда ей больше не мог. Никто и ничто уже не могло причинить ей вреда. Не нужно больше даже думать об этом человеке, завтра она уедет и забудет его, а за то, что он сделал с ней, никто не сможет ее обвинить, даже Клейтон.
Да и мнение Клея тоже ничего не значит, потому что она не пойдет за него замуж. И ни за кого бы то ни было! Она узнала о мужчинах то, что не могло прийти ей в голову, и теперь никому из них не даст возможности, тем более права коснуться себя. Мисс Пенбери была права, называя их «животными», а женщин — «их бедными жертвами». Правда, в то время Геро смутно представляла, о чем речь, и определенно не считала себя ни бедной, ни беспомощной.
Теперь она беспомощна. Но не бедна. Можно вернуться в Холлис-Хилл и стать… Кем же? Не монахиней. Для этого нужно призвание. Может, отшельницей? Это эгоистично. Нет, она поступит, как советовал Джошуа Крейн: посвятит себя и свое состояние деланию добра «на своем заднем дворе». Можно будет даже превратить Холлис-Хилл в приют для падших женщин, Крейны ужаснутся, но зато ее поймут дядя Нат, тетя Эбби и Клей…
Видимо, последнее имя она, сама того не сознавая, произнесла вслух, потому что Рори внезапно сказал:
— Что Клей? Ты до сих пор уверена, что он сэр Галахад — рыцарь без страха и упрека. Или начинаешь сомневаться в нем?
— Это неважно. Я ему уже не нужна, и мне незачем о нем беспокоиться. И вообще о чем бы то ни было.
Она допила вино и хотела было поставить стакан на стол. Однако почему-то не рассчитала расстояния, он упал и разбился о каменный пол террасы.
— Ну и отлично, — заметил Рори, убирая графин подальше. — Выпила ты достаточно. Если выпьешь еще, проснешься с такой головной болью, что не скоро ее забудешь.
Геро поглядела на блестящие в лунном свете осколки, отодвинула их ногой, поднялась и старательно произнесла:
— Пожалуй, пойду спать. Доброй ночи.
Ухватясь за спинку стула, она хмуро поглядела на террасу, как-то странно колеблющуюся вверх-вниз. Рори вышел из-за стола поднял ее, понес в дом, затем по винтовой лестнице, ведущей в ее комнату.
Геро не оказывала сопротивления, и когда он пос-< тавил ее на ноги перед дверью, что-то зацепившееся за пуговицу его рубашки упало на пол с резким металлическим стуком. Рори нагнулся и поднял тяжелый дверной ключ, который она повесила на шею и забыла.
— Эта мой, — неуверенно сказала Геро, глядя на него. — Отдайте, пожалуйста.
Фрост продолжал держать ключ, глядя на нее. Выражение его лица было трудно разобрать, потому что луна освещала только край веранды. Но Геро показалось, что он улыбается, и она с легким раздражением сказала:
— Вы говорили, ключ будет у меня.
— Я передумал, — ответил Рори и сунул его в карман. — Я предупреждал тебя, не так ли?
Геро непонимающе уставилась на него, слегка нахмурясь, пытаясь разглядеть его лицо в разреженной лунным светом тени.
— Но… это нечестно.
— Я никогда не играю честно, — негромко сказал Рори. — Пора бы это понять.
Он поднял Геро на руки, внес в комнату и ногой притворил дверь.
31
Перед заходом луны небо затянуло тучами, на далеком горизонте за африканскими холмами сверкали молнии, ветер доносил слабые раскаты грома. Краткий солнечный перерыв в дождях окончился, утро настало серое, туманное. И еще до полудня полил дождь.
Теплые мощные струи его превратили дороги и тропинки в ручьи и болота промочили плащ до костюма и слепили ее. В конце концов Геро перестала смотреть, куда едет, и предоставила лошади самой находить дорогу.