— Значит, ты по-прежнему готов жениться на мне?
— Конечно, дорогая.
— Клей, это очень благородно с твоей стороны. Очень… великодушно.
— Было бы неблагородно и невеликодушно, если б я отверг тебя за то, в чем ты не виновата. Об этом мы, как я сказал, забудем.
— Даже если у меня будет его ребенок?
— Геро! — Лицо Клейтона внезапно побагровело от ярости. — Не представляю, какты можешь говорить об этом, и отказываюсь обсуждать этот вопрос.
— Но если мы намерены пожениться, то обсуждать его придется.
— Не сейчас! Я считал тебя более деликатной… Хотя ты сама не своя. Потрясена, расстроена, и удивляться тут нечему. Лучше отложим этот разговор, пока ты не успокоишься. А еще лучше вообще не возвращаться к нему!
Геро устало сказала:
— Есть вещи, от которых нельзя уйти, и это одна из них. Я совершила много опрометчивых поступков, потому что не хотела остановиться и подумать. Но, по крайней мере, шла не от них, а навстречу им.
— Отказ от неприятного, бессмысленного обсуждения ситуации, которой может не возникнуть — это не «уход», — гневно ответил Клейтон.
— Она возникла у Зоры, — сказала Геро.
Клейтон покраснел еще больше, его красивые губы неприятно скривились, он с заметным усилием сдержался и сказал:
— Дорогая, совершенно незачем ронять себя упоминанием об этом существе. Можно, я скажу полковнику Эдвардсу, что ты ждешь его, или предпочитаешь, чтобы я поговорил с ним от твоего имени?
— Что он хочет узнать?
— Где можно найти Фроста и «Фурию».
— Мне это неизвестно.
— Но ведь должна же ты иметь какое-то представление! Ты была на шхуне все время? Если да, гдетебя высадили? На какой части острова?
— Мне это неизвестно, — повторила Геро, голос ее ничего не выражал, глаза словно бы не видели Клейтона. — Я подумаю об этом. Но сейчас испытываю то же, что и ты — не хочу говорить на данную тему. Уверена, что ты поймешь.
— Но это совсем другое дело! — возразил Клей. — Это мы должны знать, и чем скорее узнаем, тем больше у нас будет возможностей схватить его.
— Очень жаль, но я неважно себя чувствую и не могу обсуждать этот вопрос сейчас, — сказала Геро.
Никакие доводы и уговоры не могли сломить ее упрямства. Она поднялась к себе в комнату, заперлась, отомкнула шкатулку с драгоценностями и достала небольшую, перетянутую резинкой пачку писем; те хорошо написанные, но не особенно страстные любовные послания, которые она получала от Клейтона, хранила, перечитывала и восхищалась благородством выраженных в них чувств.
Геро стала просматривать их, что-то ища. И найдя, наконец, что искала, отложила письмо, заперла остальные обратно и долго сидела, глядя на свое отражение в зеркале.
Она понимала, что собирается поступить низко и некрасиво. Но Клейтон не убедил ее до конца, а ей необходимо знать наверняка. Не только ради себя; если Клей действительно повинен в смерти Зоры, он заслуживал возмездия, и то, что за него поплатилась она, несущественно, потому что Зора тоже была ни в чем не виновна.
Если есть какое-то оправдание предпринятой Фростом варварской мести, она не может выдать его для казни без суда. Другое дело, если б его собирались изгнать с острова и запретить ему появляться на подвластных султану территориях. Или даже приговорить его к тюремному заключению, конфисковать его собственность и судно. Но если Клей солгал, она не выдаст сведений, могущих привести к смерти капитана, поэтому пока она не узнает правды, не должна никого видеть, ни с кем говорить. И, чтобы узнать ее, готова унизиться до шпионства и обмана.
Глубоко вздохнув, Геро решительно потянулась за ножницами, осторожно отрезала последние четыре дюйма письма, написанного в этом доме больше года назад и полученного за неделю до отплытия на «Норе Крейн». На четырехдюймовой полосе бумага было всего несколько слов — последних, что написал ей Клейтон: «Приезжай как можно скорее. Вечно преданный тебе К».
Геро аккуратно сложила ее, вложила в чистый конверт, позвала Фаттуму и тщательно проинструктировала:
— Письмо нужно передать лично мадам Тиссо, когда поблизости никого не будет. Она не должна знать, кто его отправил, поэтому неси не сама, а отправь кого-то из садовников или водоноса, скажи, я хорошо ему заплачу, если он передаст ей письмо, ничего не говоря. Сможешь это устроить?
Фаттума кивнула, глаза ее блестели от любви к интригам и перспективы получения денег. Через час она сообщила, что письмо благополучно доставлено. Геро щедро заплатила ей, потом позвала грума Рахима, и несколько минут говорила с ним в саду. Затем вернулась в дом, попросила у тети камфарных капель и, сославшись на головную боль, прождала до вечера у себя в комнате, притворяясь изнуренной, не способной принять никого — даже доктора Кили.