— Вам очень повезло, — сказал незнакомец. — Вы едва не утонули и спаслись просто чудом. Хотя, пожалуй, то же самое можно сказать и обо всех нас. Я никогда не бывал так близко к тому свету, а это кое-что да значит. Вот, выпейте, возместите отчасти ту воду, что мы из вас выкачали.
Он потянулся к жестяной кружке в деревянной подставке у переборки, наполнил ее из серебряной фляжки, а так как руки Геро были покрыты синяками и вялы, поднес кружку ей к губам.
Огненная жидкость обожгла горло девушки, вызвала острую боль в рассеченной губе, Геро поперхнулась и закашляла, но все же проглотила много и обрадовалась теплу в холодном животе. Правда, облегчение оказалось временным, так как вскоре она неистово задрожала и стиснула зубы, чтобы они не стучали. Ей хотелось прилечь куда-нибудь — куда угодно. На пол, если не остается ничего другого, но предпочтительней в свою койку. Как-нибудь добраться до своей каюты, снять эту ужасную мокрую одежду и улечься спать. Но сперва надо было что-то сказать, она нахмурилась, сосредоточилась и, стуча зубами, выдавила:
— Эт-то в-вы… в-выта-щили меня?
— Принял в этом участие с другими.
— Т-тогда я д-должна поблагодарить вас за спасение жизни. Б-большое спасибо.
Высокий мужчина усмехнулся.
— Благодарите своего ангела-хранителя, моя девочка. Не я запутал вас в ту массу оборванных снастей, а вашу жизнь спасло, именно это. Нам пришлось только вытащить вас. И, судя по вашему виду, вам при этом крепко досталось.
Геро попыталась улыбнуться в ответ, но боль в рассеченной губе помешала ей, и она попросила позвать миссис Фуллбрайт:
— Если ей н-не оч-чень плохо, я х-хотела б видеть ее. Н-немедленно. И если вы окажете м-мне любезность позвать сюда капитана…
— Он здесь, — лаконично ответил рослый незнакомец. — Капитан я. Вы оказались на другом судне, юная леди. Миссис Фуллбрайт здесь нет. И вообще никаких женщин, кроме вас. Тут вам не повезло. Или повезло в зависимости от точки зрения.
Он усмехнулся, и Геро в изумлении произнесла:
— Неправда. Не может быть… Это «Нора…»
Внезапно она умолкла, и ее правый глаз — другой заплыл от соприкосновения с кнехтом — широко раскрылся в ужасе.
— Так… значит, ваше судно потопило нас. Это судно!
— Вы хотите сказать — едва не потопило. Совершенно верно. Однако должен признать — не наша заслуга в том, что мы сейчас не служим пищей для рыб. Ваш рулевой отличный моряк, я хотел бы с ним познакомиться. Он убрал свое судно с нашего пути так четко, что нас разделял всего лишь дюйм, и мы отделались лишь царапинами на окраске. За него!
Капитан допил то, что оставалось в кружке и перешел к более практическим вопросам.
— Я должен вернуться на палубу, а вам следует раздеться и лечь под одеяло. Сумеете?
— П-постараюсь, — с дрожью в голосе ответ ила Геро.
Капитан засмеялся снова.
— Это будет нетрудно, половину своей одежды вы оставили на сломанном рангоуте, и мы сразу срезали ваши кружева. Укладывайтесь в мою койку, похоже, она понадобится мне еще не скоро — если понадобится вообще!
Он повел подбородком в сторону койки на одной из переборок, потом, взяв мокрый клеенчатый плащ, натянул его и вышел, ступая так легко, словно судно дрейфовало при полном штиле, а не испытывало яростной качки от ревущего урагана.
Дверь за ним закрылась, вскоре Геро с трудом поднялась из кресла и обнаружила, что незнакомец говорил о ее одежде истинную правду. Лиф платья свисал к талии, все пуговицы оторвались, кружева корсета были срезаны. И все же потребовалось громадное усилие, чтобы снять рваные лохмотья, видимо, сил для этого придало бренди, а не воля. Когда последний мокрый предмет одежды упал на пол, Геро, шатаясь, подошла к койке и влезла под одеяло.
Она не знала, долго ли спала, но проснувшись наконец, обнаружила, что кто-то зажег любопытную восточную лампу из бронзы, лампа раскачивалась в такт движению судна, бросая на переборки темной каюты пляшущие звезды. Наблюдая за ними, Геро уснула снова, потом кто-то приподнял ей голову и дал попить воды. Потом какое-то время светило солнце. Но в каждом случае она почти немедленно засыпала опять, и когда проснулась окончательно, лампа горела вновь.
По потолку и переборкам плясал тот же узор из пятнышек света, что Геро уже видела. Но теперь они двигались в темпе медленной, величавой сарабанды, а не бешеной тарантеллы, как прошлую ночь.
Девушка неподвижно лежала, глядя на них, и вскоре поняла, Что видит лишь одним глазом. Осторожно коснулась другого и обнаружила, что он не только распух, но очень болит, это открытие разогнало последние следы дремоты, и она с полной отчетливостью вспомнила, где находится, и как здесь оказалась.