Ни платок, ни рубашка отнюдь не были чистыми, а дождевая вода на веранде смешалась с грязью и пылью сухих дней. Но Рори высосал промокшую ткань с наслаждением, какого ему не доставляло ни одно вино, опять бросил узел за решетку и втянул обратно, чтобы хоть слегка утолить жажду, эту процедуру пришлось проделать не менее дюжины раз. В конце концов он стал выжимать про запас воду в жестяную кружку и пустую глиняную миску, пока они не наполнились.
Голода, пока язык и пересохшее горло взывало о глотке воды, Рори не ощущал, но теперь, когда жажда его уже не мучила, двухдневный пост напомнил о себе. Правда, голод казался пустяком в сравнении с желанием пить, превращавшим последние примерно сорок часов в ад. Рори знал, что без еды сможет обходиться в десять раз дольше, прежде чем дойдет до состояния, в которое так быстро повергла его жажда. Мрачные предчувствия, головокружение, отчаяние с ее утолением прошли, и Рори понял, что было безумием сдирать кожу с рук о неподатливые железные прутья, если б даже он смог раздвинуть их, то все равно не протиснулся бы между ними. А колотиться о дверь — еще большим, стенобитное орудие из человеческой плоти неспособно проломить ее или сорвать толстые дверные петли.
Он поглядел на нес, чувствуя боль в плечах, и удивился, как мог дойти до такой бессмысленной истерики. Потом взгляд его упал на большей замок, и в мозгу словно бы что-то щелкнуло.
Рори долгое время не шевелился и, казалось, даже не дышал, тело его напряглось, взор застыл на замке, по небритому лицу струился холодный пот, мухи беспрепятственно садились на его покрытые синяками плечи и спину. Минуты медленно тянулись под громкий, мерный плеск дождя во дворе. Наконец он осторожно, словно боясь разбудить спящего, встал и протянул неудержимо дрожащую руку. Грубая дверная ручка наощупь показалась тугой, неподатливой, но повернулась довольно легко, и дверь, разбухшая от сырости так, что пришлось, не обращая внимания на боль в содранных ладонях, нажать на нее изо всех сил, отворилась.
Когда нубиец тащил из камеры выкрикивающего угрозы Лимбили, уже пораженного холерой, тот позабыл запереть дверь висящим на поясе ключом, и Рори отшибал о нее плечи, обдирал ладони, хотя мог открыть в любое время.
Он выбежал со смехом во двор и встал под проливной дождь, смывающий с него пот, грязь и вонь последних дней, усталость и страх.
Рори стоял, запрокинув голову, чувствуя, как струи хлещут по лицу, заполняют открытый рот, возвращают силы, а с ними жизнь. Он широко раскинул руки и захохотал в этом залитом водой безлюдном месте, где ливень не мог утопить запаха смерти, или погасить опьянение волей после долгих недель нестерпимого заключения в полумраке тесной, вонючей камеры. Теперь даже серый дневной свет казался ему сияющим, а загрязненный воздух свежим и чистым. Рори вдыхал его полной грудью, с наслаждением, будто благовоние, не думая о том, что его может увидеть каждый, вошедший в форт или оставшийся здесь.
Стоял так Рори не меньше десяти минут, покуда какой-то новый звук не вывел его из этого экстаза. Он стер воду с глаз и быстро отступил к ближайшему столбу. По веранде кто-то неуверенно шел в башмаках, подбитых железными гвоздями, сквозь стук дождя слышался лязг металла о камень и неторопливое шарканье, оно все приближалось и наконец замерло в ярде от него по ту сторону столба.
Рори неподвижно стоял, напряженно прислушиваясь. Форт заполнял шум падающей воды, и несколько минут он не слышал ничего другого. Потом внезапно его испугал вздох, долгий, безутешный, нечеловеческий. До того исполненный отчаяния, что у Рори по коже побежали мурашки, шевельнулись волосы, он невольно шагнул из-за столба и увидел на веранде усталую, забрызганную грязью лошадь с обрывком веревки на шее.
Вид животного немедленно вернул его к действительности. Раз подобные животные бродят без присмотра, значит, не только ворота в форт распахнуты, но и положение в городе гораздо хуже, чем ему представлялось. Чистокровная арабская кобыла была залита кровью из нескольких ран, явно нанесенных зубами. Рори задумчиво поглядел на них и, вспомнив бродячих собак, внезапно отрезвился. Если эти обычно раболепные и трусливые существа стали нападать на отбившихся лошадей, значит, они осмелели и ожесточились от свежего мяса, поэтому чем скорее он уберется отсюда и подальше от города, тем лучше.
Рори пока не думал, куда держать путь, но при виде лошади ему пришло в голову, что судьба решила этот вопрос за него, послав скакуна. «Фурия» уплыла, возвращаться в Дом с дельфинами или просить у султана убежища невозможно. В городе есть другие друзья, но им сейчас хватает своих забот. Остается Кивулими. Там он будет в безопасности, а верхом добираться туда гораздо легче и быстрее, нем пешком.