На нее нахлынула глубокая радость, что осталась жива, и несколько минут она больше ни о чем не думала, это было поистине, как сказал белокурый незнакомец, чудом: единственным шансом на миллион! Потом вспомнила, что Амелия Фуллбрайт и капитан Тедиес считают ее покойной. Бедная Амелия! Как она огорчится! Но зато как удивится и обрадуется, когда Геро явится целой и невредимой. Может, «Нора Крейн» уже стоит рядом, дожидаясь, когда она проснется, шторм, Похоже, уже утих, и теперь можно спустить шлюпку. Нужно немедленно подняться!
И тут мисс Холлис сделала неприятное открытие, что малейшее движение причиняет ей почти невыносимую боль. Видимо, у нее содрана значительная часть кожи, каждый дюйм тела одеревенел и превратился в синяк от неистовых ударов, когда ее втаскивали на борт.
Требовалось громадное усилие воли, чтобы выбраться из койки и пройти по каюте, но Геро сцепила зубы и наконец справилась с этой задачей, хотя на лбу у нее выступил холодный пот и она тяжело дышала от боли. В темном, примыкающем к каюте чуланчике оказались тазик и жестянка пресной воды, несвежей и тепловатой, однако пригодной для питья, а также другие удобства. Геро пила долго и жадно, не обращая внимания на ее вкус.
Платья в каюте не было, но в стенном шкафу лежал набор мужской одежды, девушка взяла наугад одну из рубашек и едва успела надеть ее, как дверь осторожно приоткрылась, и из-за косяка появилась седая голова.
— Aral Значит, вы уже встали, — произнес ее обладатель удовлетворенным тоном. — Я считал, что уже пора бы. Заглядывал сюда с полдюжины раз. Думал, с просыпа вам захочется подкрепиться.
Дверь открылась шире, вошел проворный невысокий человек со сломанным носом на морщинистом и коричневом, как скорлупа ореха, лице, окаймленном седыми бакенбардами. Он ловко вскочил на единственный стул и, подняв фитиль в бронзовой лампе, удовлетворенно сказал:
— Ну вот! Так лучше, верно? Теперь видно, что к чему.
Мисс Холлис, надежно укрытая белым батистом до колен, но с отчаянием сознающая обнаженность икр и лодыжек, поспешила вернуться в койку. Пожилой посетитель отнесся к этому с полным пониманием.
— Не беспокойтесь, мисс, — успокаивающе сказал он. — Я был Женат пять раз, два из них законно. С Бэтти Поттером вы в безопасности, я повидал достаточно женщин, чтобы не пялиться на них в моем возрасте. Вот потому капитан и сказал мне: «Займись русалкой, Бэтти, ты ведь единственный респектабельный член команды!» Если разобраться, с его стороны это очень разумно. Ну, мисс, вот я здесь и полностью к вашим услугам. Чего вам подать? Вкуси ющих оладий и чашку кофе?
— Звучит очень соблазнительно, мистер… э… Поттер, — сдержанно ответила Геро. — Но сперва мне хотелось бы получить свою одежду. Если она высохла.
— Высохла, — кивнул единственный респектабельный член команды, — только слегка порвана. Но я делаю все, что могу, и как только она будет зашита, вы получите ее обратно. Вот ваш ужин.
В другое время Геро явно отвергла бы эту еду, как несъедобную, потому, что оладьи оказались лепешками из пресного теста, сдобренного незнакомыми ей восточными пряностями, а кофе черным, очень сладким, с неосевшей гущей. Но теперь от голода она с жадностью набросилась на еду. Мистер Поттер, убрав пустой поднос, одобрительно заметил, что приятно видеть, как девушка ест с аппетитом, несли так пойдет дальше, то она быстро поднимется на ноги.
Уходя, он забыл подкрутить фитиль лампы, или ему просто не пришло это в голову, и Геро, сидящая, привалясь спиной к подушкам, наконец-то смогла оглядеть окружающую обстановку.
Каюта нисколько не напоминала те, что мисс Холлис видела на «Норе Крейн». Там она занимала более просторную и удобную, Фуллбрайты — гораздо лучше обставленную. Тут не было ни красного дерева, ни мебельного ситца, ни сверкающей бронзы. Только стул, книжный шкафе проволочной сеткой на дверцах, большой закрепленный стол, за ним стояли стенные шкафчики, сундук и рукомойник. Койка размещалась в промежутке между дверями, одна из которых вела в чулан, служивший умывальником и гальюном, другая — к трапу, выходящему на палубу. Свет в каюту проникал через два иллюминатора, но украшений в ней не было (разве что изящная мавританская лампа да прекрасный персидский ковер на полу), и если не считать книг, разобрать заглавия которых с такого расстояния Геро не могла, ничто не говорило о характере и вкусах владельца каюты.
Девушка поймала себя на том, что думает о капитане. Раньше она редко встречалась с англичанами. Барклай, в общем-то миролюбивый человек, враждебно относился к действиям британского флота, останавливающего для проверки любые суда, заподозрив в них работорговцев. Он считал, что ни один чертов британец не вправе обыскивать американское судно, даже если оно набито рыбами, и это можно унюхать за пять миль!