Клейтон вновь обратил на Геро взгляд, серые глаза его смотрели сурово.
— Да, — резко сказал он, — кажется, я понимаю! Это способ отплатить мне. Не добрый, великодушный поступок, а тщательно продуманное наказание. Очень умно, дорогая моя, и, пожалуй, я этого заслуживаю. Но разве нельзя было изобрести иное, не причиняющее столько страданий моей матери и сестре, столько волнений моему отчиму? Несправедливо карать их за мои поступки. Но, может, наши общие переживания послужат сведению твоих счетов со мной.
— Дело совсем не в этом, — беспомощно сказала Геро. — Я только хочу… загладить отчасти то… Да что толку говорить, если ты не желаешь понимать? И дело не только в этом; я привязалась к этому ребенку, он мне по сердцу.
— Один из фростовых ублюдков!
Клейтон выпалил эти слова так, словно они жгли ему рот.
Лицо Геро внезапно посуровело, но голоса она не повысила, он оставался негромким, спокойным:
— Ты забываешь, что, возможно, я тоже ношу од-, ного из них.
Она повернулась и ушла, чуть шелестя поплиновым платьем. Клейтон хотел идти за ней, но на пути у него возник Бэтти Поттер. Он стоял в дверях комнаты Амры, жилистый, неподвижный, глаза его казались гранитными, стиснутые челюсти лишили Клея самоуверенности. Пусть Бэтти и постарел, но драться он учился в жестокой школе, где не признавались правила маркиза Куинсберри; и он тоже не забыл Зору.
Они долгую минуту глядели друг на друга, оценивая силы противника, потом Бэтти вздохнул и негромко сказал:
— Лучше не надо, мистер Майо.
Он с сожалением покачал головой, понимая, что для драки не время и не место, и что как бы ни хотелось ему разукрасить физиономию Клейтона, надо лишь побыстрее и потише выпроводить этого незваного гостя.
— Не стоит заводиться, когда ты один против дюжины, — рассудительно заметил Бэтти. — Силы очень неравны. Вы ж не хотите, чтобы палубные матросы вышвырнули вас отсюда? Вот и ступайте спокойно домой, скажите родным, что беспокоиться о мисс Геро незачем, здесь ее пальцем никто не тронет. Джума проводит вас.
Клейтон знал, какому риску подвергается, идя в Дом с дельфинами, и пришел вооруженным. Но ему хватило ума понять, что от своего намерения лучше отказаться. Старик прав, применением силы добьешься лишь того, что негры с усмешкой вышвырнут тебя из дома. А если пустить в ход револьвер, то и самому не уйти живым.
Левая рука его разжалась, правая, тянувшаяся к кобуре под пиджаком, опустилась. Он резко повернулся и молча пошел к выходу, не обращая внимания на Джуму, который поспешил вперед, открыл дверь и ждал, когда он пройдет, чтобы запереть ее. Наносить еще один визит в этот дом у него не было желания, и саквояж, собранный тетей Эбби для Геро, в тот же день отнес один из матросов с «Нарцисса».
Натаниэл Холлис больше не пытался образумить племянницу, и когда Крссси попросила разрешения сходить проведать Геро, ответил категорическим отказом. Его тоже встревожила весть о тифе, и он так боялся за дочь, что даже хотел просить доктора Кили не появляться с рассказами о положении дел в Доме с дельфинами.
Однако казавшаяся поначалу страшной угроза тифа вскоре забылась при нарастающей опасности холеры. Доктору Кили стало некогда заходить в американское консульство, и он едва выкраивал время для Амры, слабо борющейся со смертью. Жизнь ребенка стала менее значимой, когда сотни людей ежедневно умирали в трущобах черного города, на душных улицах, на базарах, в высоких арабских домах и в деревнях среди пальмовых рощ и гвоздичных плантаций.
Мистер Холлис жалел, что не увез семью в загородный дом, но было поздно, свободных домов уже не оставалось. Теперь он мог только не выпускать жену с дочерью из дома и молиться о приходе американского судна. Или европейского, идущего в безопасный порт, которое забрало бы Эбигейл и Кресси с этого зараженного острова.
Но суда не появлялись, стоявшие в гавани дау поспешили уплыть и разнести по всему африканскому побережью, что появляться на Занзибаре опасно для жизни. Со времени прихода к власти султана Саида, гавань никогда не была такой пустой. Если не считать несколько суденышек Маджида да горстки рыбацких лодок, на якоре там оставались только «Нарцисс» и «Фурия»…
— Полковник, но ведь больше незачем держать здесь Ларримора и его матросов для нашей защиты, — убеждал Эдвардса Хьюберт Плэтт. Джейн, его жена, страшилась за близнецов и беспрестанно донимала мужа требованиями вывезти их с острова. — Почему бы не отправить отсюда несколько семей на «Нарциссе»?
Но британскому консулу не хотелось избавляться от единственного устрашения Пиратов, и он не решался превращать «Нарцисс» в пассажирское судно. Потом, эпидемия могла кончиться раньше, чем они полагали, не коснувшись лучше застроенного и более просторного каменного города, где жила белая община. Или «Баклан» мог прибыть раньше ожидаемого; или же другое судно…