— Значит… они уплывают, — понуро сказала Геро.
— Да. Им, наверно, тяжело покидать этот дом на Занзибаре. Хотя, Думаю, остальные — то есть, его команда — когда-нибудь вернутся. Но Джордж говорит, Рори возвращаться сюда нельзя, а за пределами острова ему опасаться нечего, и что он очень удачлив. Они уплывают на «Фурии» завтра утром, и я сказала, что мы с тобой останемся здесь на ночь, поможем им уложиться. Мужчины в этом ничего не смыслят, просто побросают вещи в сундук и сядут на крышку. А поскольку они не вернутся, по крайней мерс в течение нескольких лет, сборы будут большие. Жаль, что времени у них так мало, но Джордж говорит, если «Баклан»… Вот еще одна нижняя юбка Милли! Нужно будет завернуть их отдельно. Ты теперь вернешься к своему дяде?
Она дважды повторила вопрос, но Геро, казалось, не слышала.
— Что? А… да. Он сказал, я могу вернуться, когда захочу.
— Значит, все в порядке! Геро, дорогая, я так рада за тебя. А как с Клейтоном? Вы все же поженитесь?
— Нет. Мы решили, что не стоит. Думаю, он воспринял это с облегчением. Я не та женщина, которая ему нужна, а он… он не тот мужчина, который нужен мне.
— Почему? Я считала… Да, пожалуй, нет. Я понимаю, что ты имеешь в виду.
Оливия вздохнула, нахмурилась и вскоре сказала с надеждой:
— Ну и ладно, когда-нибудь ты обязательно встретишь нужного тебе человека. Как я.
Рори, побывав у Маджида, отправился в гавань и, вернувшись через несколько часов домой, обнаружил в длинной верхней комнате Геро. Она, встав на колени помогала Ифаби укладывать вещи в один из резных сундуков камфорного дерева.
Шагов его Геро не слышала, потому что белый попугай хлопал крыльями и визгливо кричал, а Ифаби тараторила. Он постоял в дверном проеме, глядя на нее и жалея, что так остро чувствует любовь к ней и поэтому может принять лишь одно решение.
Полчаса назад решать ему было нечего. Однако в результате короткого разговора у гавани положение изменилось, по пути к дому он вел битву с собой и потерпел поражение; доказательство этого не заставило себя ждать. Хотя он не издал ни звука, Геро тут же повернулась к нему, и Рори понял, что она ощутила его появление, как и он ощутил бы ее.
Долгое, не поддающееся измерению время они глядели друг на друга упорно, чуть ли не враждебно. Потом Рори отрывисто произнес:
— Я отправил шлюпку к причалу в конце сада. Приглашаю на часовую водную прогулку. Хочу показать тебе кое-что, это, видимо, у меня последняя возможность.
Он подошел, протянул Геро руку, чтобы помочь подняться, словно был уверен, что она не откажется. Геро поглядела на нее, но не взяла и не скрыла нежелания вставать.
— В чем дело? Боишься? — насмешливо спросил Рори. — Не надо; с нами плывет Бэтти. И, если хочешь, возьмем с собой Оливию. Правда, я предпочел бы обойтись без нее, она говорит, что плохо, переносит качку, а ветер сейчас довольно сильный.
Почему бы нет, подумала Геро. Завтра в это время он будет уже далеко. Все окажется в прошлом. Дом с дельфинами опустеет, Бэтти, Ралуб, Джума, Хадир, «Фурия» уплывут в бескрайние голубые просторы Индийского океана, навсегда исчезнут из ее жизни. Это будет последний раз…
Не беря протянутой руки, потому что страшилась касаться его, она поднялась и сдержанно сказала:
— Не надо беспокоить Оливию. Подожди чуть-чуть, я возьму шляпку.
День клонился к вечеру, солнце ослепительно сверкало на пляшущих волнах, бросая в кристально-чистую глубь золотистые трепещущие сети, опутывающие рыб и ветвистые кораллы. Поющий в парусе ветер уже не пахнул гниющими трупами. Геро молчала, щуря глаза от солнечных бликов и мелких брызг.
Спрашивать, куда они направляются, не было нужды, едва гавань осталась позади, она поняла — в Кивулими. Однако не понимала, зачем Рори хочет снова — показать его ей, разве что напомнить то, о чем, как прекрасно знал, она не забудет. Он сам сказал: «Приятно сознавать, что ты вряд ли забудешь меня». Завтра он исчезнет из ее жизни; и сколько б она ни прожила, как бы ни старалась, забыть его она не сможет.
Высокие, выветренные коралловые скалы медленно приближались. За ними лежала укромная бухта, которую она впервые увидела при звездном свете, не догадываясь, что это был первый ее взгляд на Занзибар. Солнце опускалось, и уже почти по-вечернему освещало древнюю крепостную стену и высокий арабский дом за ней в зеленой пене листвы.
С тех пор, как она последний раз была здесь, в городе и деревнях умерло больше двадцати тысяч людей.