Тем хуже!
— Когда грузимся?
— Сегодня пополудни. Договор привезу вам прямо на судно. С погрузкой управимся завтра к вечеру…
Ланнек выпил кружку в пивной около вокзала и наконец вновь очутился в привычной атмосфере порта. Ботинки у него были в грязи, серая шляпа промокла. Когда он поднялся на палубу, краны заканчивали разгрузку и боцман, вернувшийся от доктора, вручал Муанару справку об освидетельствовании.
Первым делом Ланнек спустился в кают-компанию.
— Кампуа!
В дверь просунулась встревоженная мрачная физиономия.
— Что она сказала? — прошептал капитан, указывая на запертую дверь.
Кампуа вынул из-под зеленого сукна, покрывавшего стол, засунутый туда желтый конверт.
«Я не уеду. Судно не только твое, но и мое».
Вот и весь ответ. Разъяренный Ланнек забарабанил кулаками в дверь.
— Матильда! Матильда! Нужно поговорить.
Шорох в каюте, приотворенная дверь, бледное, но спокойное лицо.
— Мы идем с грузом в Исландию.
— Ну и что?
— Тебе нельзя с нами.
— Там видно будет.
— Да что же это такое, гром небесный!..
Дверь захлопнулась, и Ланнеку осталось одно — идти разыскивать Муанара.
— Жорж, старина, нам предлагают потрясающий фрахт: железнодорожные вагоны в разобранном виде для Рейкьявика. Что скажешь?
— А твоя жена?
— Ты думаешь, я откажусь от выгодной сделки из-за какой-то Питар?.. — Ланнек грохнул кулаком по штурманскому столику и подвел итог:
— Берем груз, гром небесный! И тем хуже для нее! Если судами начнут командовать бабы…
Еще через полчаса, у себя в каюте, он обтер тряпкой перепачканные ботинки, тщательно вычистил щеткой низ брюк.
— Жиль! — окликнул он второго помощника: тот как раз заглянул в кают-компанию. — Как вы насчет проветриться?
— Если не возражаете…
И они вдвоем отправились в город, оставив Муанара руководить погрузкой.
— Я знаю один ресторанчик — вон там.
Тем не менее они заблудились и лишь через полчаса добрались до ресторана, где пообедали за столиком, стоявшим у самого окна.
Однажды, тому уже лет шесть, Ланнек познакомился здесь с какой-то брюнеточкой, крепенькой, как орешек, которую повел в кино. Поэтому он и сейчас оглядел обедавших женщин, но одни уже были с кавалерами, другие просто не обратили внимания на двух французов.
— Ну что? Поль влюбился? Конечно, влюбился. Не старайтесь меня разубедить. Он, Марсель, — мне-то что?
Ланнек был крайне возбужден. Громко разглагольствовал, заказал одну за другой три бутылки рейнвейна.
В три часа дня они прогуливались под сводами Центрального вокзала между двумя рядами магазинчиков, где всегда особенно густая толпа.
— Что скажешь вон об этой? Одна беда: она без подруги.
Им нужно было по спутнице на каждого, и они раз пять-шесть увязывались за девицами, шедшими вдвоем, но отставали, заметив, что те не выказывают к ним никакого интереса.
А ведь именно здесь в прошлом году…
— Дальше, до самого Рейкьявика, будет не до развлечений. И я знаю кое-кого, кто здорово прихворнет в пути.
Скажи на милость, ты понимаешь, чего она добивается?
Опрокинув несколько рюмок, Ланнек стал называть г-на Жиля на «ты». Второй помощник раскраснелся, глаза у него заблестели.
— Не знаю.
— Я тоже, гром небесный! И хоть бы еще призналась, что наврала! Да нет, она не врала. Я знаком с этим Марселем и должен был сразу же заподозрить неладное…
Внимание!
Две проходившие мимо женщины остановились у очередной витрины. Моряки встали позади них, заулыбались и получили в ответ улыбку.
Ланнек знал по-немецки десятка два слов, не больше, зато свободно говорил по-английски.
Обе пары, одна за другой, следовали от витрины к витрине и в конце концов забрели в кино.
У одной из незнакомок, высокой, хорошо сложенной особы, лицо было кроткое, усмешка хоть ироническая, но снисходительная. Ее выбрал Ланнек. Вторая, поменьше ростом и похудощавей, с маленькими острыми грудками, ни минуты не сидела спокойно и все время тормошила смущенно улыбавшегося г-на Жиля.
Они снова выпили в баре при кино. Затем пропустили по аперитиву в большом кафе, где, как у Шандивера, играла музыка.
Ланнек был уже навеселе. Разговаривая, путал французский с английским и немногими немецкими словами из своего скудного лексикона, а его подружка, которую звали Анной, отвечала ему по-английски.
Немки потащили мужчин ужинать в квартал Санкт-Пауль, в кабачок, служивший также дансингом, и г-н Жиль с приятельницей провели чуть ли не половину времени на танцплощадке.