Как хотелось Паскалю обладать необоримой мощью, сгибать руками вековые деревья, поднимать горы, ударом палицы иссушать водопады. В мечтах всё казалось возможным. Да и то сказать, ведь он был крепким мускулистым мальчишкой, выносливым, неутомимым чертёнком и бегал в горах до тех пор, пока не подкашивались ноги и от сна не слипались глаза. Тогда он бежал стремглав домой, как будто скатывался вниз по склону, возвращался иной раз так поздно, что дорогой его захватывала темнота. В такие дни ему порядком доставалось. Дедушка всё спускал Паскалю, кроме опоздания к семейным трапезам. Мальчику хотелось броситься на кровать и уснуть, не раздеваясь, а нужно было сидеть за столом до конца обеда, есть через силу и стараться не клюнуть носом в тарелку. Жанна сидела в беленьком чистеньком платьице, с бантиками тут и там, кушала аккуратно и была воплощённым благонравием, живым упрёком проказнику брату, опять разорвавшему себе штаны.
Паскаль терпеть не мог эту плаксу. Вообще он не любил девчонок, но среди них всё-таки попадались и такие, за которых можно было сражаться. А Жанна что ж? Жанна ему сестра, уж лучше о ней не говорить.
IX
Однако маленький Гюстав, сын фермера Лёфа, был влюблён в Жанну. Это бросалось в глаза. Им обоим недавно исполнилось по шести лет. У черноволосой и кудрявой миниатюрной Жанны маленький ротик постоянно складывался в капризную гримаску. Надменная королева и злючка. Чуть что, она бросалась на землю и ревела в три ручья. Такие оказии чаще всего случались, когда большие мальчики смеялись над нею, а как же было не смеяться над такой трусихой и обидчивой девчонкой?
Гюстав носил старую соломенную матросскую шляпу, чёрный заплатанный передник и длинные не по росту штаны с верёвочными помочами, был настоящим деревенщиной, говорил грубым голосом и ругался, как его отец и отцовские батраки. Лицо у него было длинное, подбородок острый, носик пуговкой; больше всего на свете он боялся, как бы не забыться и не наделать под себя. Зато в поле он был настоящим молодцом, мастерски вёл упряжку волов, рядом с которыми казался мышонком, а они боялись его, как чёрта; когда же Гюстав бывал вынужден спускать штанишки, да если ещё Жанна где-нибудь поблизости собирала цветы, он приходил просто в отчаяние, так как не умел приводить свой костюм в порядок. «Застегни ты меня, — говорил он Паскалю, — застегни, пожалуйста, не могу никак…»
Жанна, маленькая хитрая бестия, прекрасно знала свою власть над Гюставом и от этого ещё больше задирала носик и держала себя принцессой. Эта маленькая кривляка, ломака и жеманница воображала себя существом особой, высшей породы. Поклонение Гюстава она принимала как должное и обращала его любовь себе на пользу: заставляла его собирать для неё малину, приносить ей молока, лазить на деревья и доставать из птичьих гнёзд голых жалких птенцов. Но она презирала Гюстава, и, если бы волы затоптали его, она бы и не ахнула. Ведь он был мужик. А Жанна чувствовала себя в Сентвиле владычицей замка. Тут для неё достойным обществом были только куклы.
Величайшим счастьем для Жанны бывали поездки в Шандаржан, куда её приглашали погостить на недельку. Владельцы поместья Шандаржан приходились господину де Сентвилю роднёй по женской линии. Хотя Шандаржаны были очень богаты и принадлежали к лучшему обществу департамента Эн, они признавали эту ничтожную девчонку до некоторой степени родственницей, а к тому же она была очень миловидна. Итак, каждый год её брали ненадолго в Шандаржан в ту пору, когда туда съезжалось много гостей. Ею забавлялись, как куклой, передавали её с рук на руки. Какие блаженные дни для Жанны! Настоящие праздники! Отовсюду съезжались представительные мужчины и элегантные дамы. На террасе замка, построенного в стиле Людовика XIV, играли такие чистенькие, такие нарядные дети. Маленькие графы и сыновья генералов. И барышни Шандаржан со своей красивой собакой. Детский мирок, будто из книжек мадам де Сегюр. Целая куча нянюшек в чёрных платьях и белых чепцах. Вечером дети танцевали польку. Жанна подолгу не засыпала в кроватке, возбуждённая всем, что она видела, вспоминала прекрасные коляски и лошадей, вышитые раздушенные платочки дам. Паскаля-то, конечно, и не подумали бы пригласить в Шандаржан. Такой озорник, сорванец, Драчун.
Господин де Сентвиль возил своего внука в Шандаржан только с визитом, когда там гостила Жанна. Кухарке Марте предписывалось тогда причесать и приодеть мальчика. Его заставляли хорошенько умыться. Надевали на него парадный матросский костюмчик с длинными штанами и с боцманским свистком, висевшим на белом шнурке. В таком костюме Паскаль имел более или менее приличный вид. Ну-ка, покажи руки. В общем, ничего, сойдёт.