Опять сверкнула ветвистая молния и грянул гром.
А в замке распахнулись двери столовой, и вошла Бланш Пейерон, вся мокрая. Полетта машинально поднялась и оцепенела от возмущения. Как! Эта женщина осмелилась ворваться к ней?
— Мадам!.. — заговорила Бланш.
Пьер поднялся и молча стоял у пылавшего в камине огня.
— Извините меня, пожалуйста, за это вторжение, — продолжала Бланш, даже не взглянув на Пьера и отчётливо выговаривая слова своим высоким голосом, который так ненавидела Полетта. — Извините меня, но я должна предупредить вас, что я издали заметила, как ваш сын и мои девочки взбирались на гору… Это было с час тому назад, по меньшей мере… И я хотела узнать, вернулись ли они…
— Паскаль… с девочками? А я и не знала. Да нет, не может быть… На гору взбирались?
Самые разнородные чувства боролись в душе Полетты. Пьер произнёс сдержанным тоном, каким говорил всегда в лицее.
— Они, конечно, укроются где-нибудь…
— Здравствуйте, мосье Меркадье. Вам не кажется, что надо что-то предпринять?
Раскаты грома гремели один за другим.
— А что можно сделать? — отозвался Пьер. — Разумнее всего подождать.
В общем, все трое чувствовали себя очень неловко.
XXXVI
По правде говоря, положение детей вовсе не было трагическим. Как только они позавтракали, началась гроза. С первой же минуты Паскаль сделал поразительное открытие: оказалось, что грозы боится не Сюзанна, а Ивонна, — при каждой вспышке молнии она вскрикивала и закрывала лицо руками. Зато Сюзанна больше чем когда-либо напоминала кошечку, и от сверкания молнии у неё как будто становилось легче на душе. Очень быстро все трое промокли под дождём.
Идти по голому гребню горы стало просто невозможно, они спустились ниже и пошли под деревьями, где двигаться к северу было очень и очень нелегко. Время от времени они останавливались под навесом густых ветвей и, передохнув немного в таком убежище, шли дальше: ничего, ничего, дождь скоро стихнет, нельзя задерживаться. А в небе всё грохотало, сверкало — целая катавасия!
Как только начался ливень, по всему склону заструилась вода — ручьи сливались вместе, разбивались на рукава и бежали вниз, размывая землю и унося её с собой. Если б не этот потоп, дети попытались бы, определив на глазок, где находится Сентвиль, спуститься в ту сторону по прямой и выйти на дорогу около строящегося санатория.
— А что, через болото правда опасно идти? — спросила Сюзанна.
Насколько позволял дождь, хлеставший в лицо, и гром, заглушавший слова, Паскаль принялся рассказывать жуткие истории, — все ужасы, о каких он слышал от деревенских мальчишек. Кое-что он уже рассказывал девочкам. Но не беда, можно и повторить. Сейчас болото стало им казаться страшным заколдованным царством.
— Но всё же там где-то есть проход… Может, попытаться его найти?
Кто не попадал под дождь в горах, не знает, что такое ливень. На вас обрушиваются целые водопады, дождь бьёт вас по лицу, льёт непрестанно, не то что льёт, а низвергается, и вы промокаете насквозь. Летний дождь падает с неистовой силой, какой не бывает у осенних дождей. Девочки завернули юбки на головы, и такими жалкими стали их беленькие, голубоватые от дождя нижние юбочки, вышитые гладью.
Подошли к кромке болота. Паскаль замялся. Может быть, прошли то место? Да… Не поймёшь, где находимся. Над торфяником уже стояла вода сантиметров на десять. Он превратился в озеро, в котором меж высоких трав отражались молнии, что ещё усиливало их грозный эффект. А гром грохотал так близко, над самой головой, и при каждом ударе приходилось зажимать уши.
— Кажется, вот здесь тропинка была, — сказал наконец Паскаль, нащупывая почву палкой. Они пошли вперёд. Под водой оказались камни, но, пройдя несколько шагов, Паскаль опять заколебался. Вдруг Ивонна пронзительно закричала. Одна нога у неё увязла в болоте почти до колена. Паскаль и Сюзанна вдвоём вытащили Ивонну. Но всех троих охватил ужас, и они повернули назад, на твёрдую землю. Дождь полил с удвоенной силой, и они опять укрылись под навесом ветвей, хотя Ивонна и боялась стоять под деревьями и уверяла, что туда скорее ударит молния.
Тем временем старик де Сентвиль и его сестра, воспользовавшись минутой затишья в этом потопе, направились в замок, стараясь пройти через террасу побыстрее, насколько это позволяли больные ноги госпожи д’Амберьо; дольше ждать в беседке было нельзя, в ней становилось сыро. А когда они вошли в столовую, то увидели там госпожу Пейерон, супругов Меркадье и двух прислуг. Вот так картина! Полетта пустилась в объяснения, боясь, что мать устроит скандал, и, излагая причины тревоги, соединившей обе семьи, вперемежку с ними засыпала мать вопросами: