Я поднял глаза, чтобы взглянуть на него:
— Я не шучу.
— Как и я. Ты пришёл ко мне за отпущением грехов, и я даю тебе его наряду с Божьим посланием. По сути, этот день покаяния должен наступить завтра. Оставайся сегодня со мной, и независимо от происходящего ты проведёшь завтрашний день здесь. После утренней мессы церковь будет в твоём распоряжении, а значит, достаточно места и времени для молитвы.
Лицо Джордана было таким, как и всегда — спокойным и блаженным одновременно — и я без тени сомнения знал, что он прав. День размышлений после пьянящего возбуждения последних трёх месяцев не был для меня мелочью: он был именно тем, в чём я нуждался. Будет мучительно провести часы самопознания и в откровенных беседах с Богом, но обязательства часто причиняют боль.
— Ты прав, — уступил я. — Хорошо.
Джордан кивнул и прочитал тихую молитву об отпущении грехов, а потом мы молча сидели на протяжении нескольких минут. Большинство людей чувствовали себя неуютно в тишине, но Джордан не из их числа — он чувствовал себя как дома. В согласии с собой. И от этого мне было немного легче стать самим собой, даже со всеми невыраженными чувствами, которые всё ещё нависали надо мной.
До того момента, пока не зазвонил телефон.
Вырванные из наших грёз, мы оба взглянули на мобильный Джордана на кухонной стойке. На часах было почти два ночи, Джордан быстро встал, потому что звонки в это время, как правило, сулили плохие новости: автомобильные аварии, неожиданный поворот в худшую сторону, пациенты хосписа в ожидании своего последнего вздоха. Новости того типа, когда люди нуждались в священнике рядом.
Я наблюдал за тем, как он поднял трубку, и молча молился, чтобы никто серьёзно не пострадал — молился исключительно по привычке, проговаривая выученные наизусть слова — а затем заметил, как его взгляд метнулся ко мне.
— Да, он со мной, — тихо проговорил Джордан, а моё сердце забилось в неустойчивом ритме стаккато, потому что это не могла быть Поппи, не могла, но что, если это была она?
О Боже, я бы всё отдал, будь это так.
— Конечно, подождите минуту, — произнёс Джордан и передал телефон мне. — Это епископ, — прошептал он.
В тот же момент моё сердце перестало биться, резко ухнув в живот. Епископ в два часа ночи?
— Алло? — сказал я.
— Тайлер.
И этого одного слова было достаточно, чтобы я понял, что произошло нечто серьёзное, тревожное и неправильное, потому что я никогда не слышал своего наставника настолько расстроенным. Могло ли это быть лишь из-за моего ухода?
— По поводу моего голосового сообщения, — начал я, — мне очень жаль, что я не смог дождаться, чтобы поговорить с вами должным образом. И теперь, когда у меня появилось время подумать, я не уверен, что хочу оставить духовенство. Понимаю, мне придётся искупить немало грехов и многое объяснить, но сегодня для меня всё изменилось, и…
Голос епископа звучал напряжённо, когда он прервал меня:
— К сожалению, но, увы, некоторые другие подробности стали известны… публично, я боюсь.
Дерьмо.
— Какие подробности?
— Я весь день пытался дозвониться тебе и даже связался с твоими родителями и с некоторыми из твоих прихожан, но никто не знал, где ты. И только вечером я подумал, что ты мог бы отправиться к своему духовнику.
Казалось, словно он тянул время, словно не решался мне сказать о чём бы то ни было, но я должен был знать.
— Епископ, пожалуйста.
Он вздохнул:
— Некие фото были опубликованы. В социальных сетях. Ты и женщина, твоя прихожанка, полагаю, Поппи Дэнфорс.
Фотографии. Те, которыми Стерлинг меня шантажировал.
Я понимал, что у меня серьёзные проблемы и Стерлинг сдержал своё слово и уничтожил мою жизнь, но в данную минуту главным стало прозвучавшее из чужих уст имя Поппи, как будто оно, произнесённое вслух, было заклинанием, и именно оно меня наконец-то разорвало на куски, пробило в моей груди дыру, словно пуля, прошедшая через банку с содовой.
Слёзы начали катиться по моему лицу, горячие и быстрые, но мне удалось сохранить свой голос ровным:
— Хорошо.
— Хорошо, значит, ты уже знал о тех снимках?
— Да, — пробормотал я.
— Чёрт возьми, Тайлер, — выругался епископ. — Просто… Чёрт возьми.
— Знаю.
Теперь я открыто заплакал, и затем что-то толкнулось в мою руку. Стакан виски, янтарного цвета и с одним округлым кусочком льда в центре. Джордан нависал надо мной и кивал головой на стакан.
Дела были действительно плохи, раз Джордан Брэйди вручал мне выпивку. Я даже не догадывался, что у него была припрятана хоть одна бутылка крепкого спиртного напитка.