Тэно, Гоббиноль
Тэно
Куда же, Гоббиноль, пропал твой смех?
Иль волк зарезал всех твоих ягнят?
Иль у волынки прохудился мех?
Иль с милой у тебя настал разлад?
Иль, может быть, струятся токи слёз
Обломным ливням нынешним под стать?
Твои ланиты иссушил мороз;
Весна пришла, пора их орошать!
Гоббиноль
Нет, я иной невзгодой удручен:
Тот малый, что мне дорог, люб и мил,
Влюбился в деву — и горюет он:
Вотще и втуне пропадает пыл!
Он о забавах прежних позабыл;
Он изломал заветную свирель,
И сник, и не поет: не стало сил...
А ведь прекрасней всех певал досель!
Тэно
Почто грустить, коль на дворе апрель?
Когда певец и вправду столь хорош,
Пусть гонит вон и прочь любовный хмель —
Иль будет плохо: сгинет ни за грош.
Гоббиноль
Знай: это Колин, молодой овчар;
Беднягу насмерть поразил Эрот.
Вотще мой жар, и втуне всяк мой дар:
Ничто, увы, строптивца не берет!
Худой дела прияли оборот:
Он любит Розалинду, вдовью дщерь,
А другу дал отпор и укорот —
Лишь о подруге мыслит он теперь.
Тэно
Он славный стихотворец и певец...
Лишь Колинову песню затяни —
И станет веселей пасти овец,
И слаще станет нежиться в тени.
Гоббиноль
Однажды Колин, лежа близ ручья,
Элизу, королеву пастухов,
Воспел — и звонкозвучная струя
Строй задала течению стихов:
«-Услышьте, Нимфы на песчаном дне!
Пусть вам вода
Милей, чем суша, — выйдите ко мне
На брег, сюда!
У многомудрых Дев Геликонид
Прошу подмоги: петь простой пиит
Дерзнул о той,
Что красотой
Всех смертных жен и дев затмит.
— О, сколько нужно серебристых нот —
Элизу петь!
Пускай царит она, пускай цветет
И днесь и впредь.
Ей ни малейший не присущ изъян:
Ей мать — Сиринга, и отец ей — Пан.
О, только бог
Элизу мог
Зачать! — задорный бог сельчан.
— Вот на лугу, внимая пенью птиц,
Сидит она,
Порфирой, одеянием цариц,
Облачена.
Ее чело венчает первоцвет,
В деснице вместо скипетра — букет
Роскошных роз, —
И я всерьез
Глаголю: ей подобных нет.
— Элиза ликом ангельским светлей
Самой Селены.
Возникла ты, владычица полей,
Из белой пены!
И обе розы цвет твоих ланит —
И алую и белую — мирит.
Покорны все
Твоей красе —
Ликуй, наперсница Харит!
— Однажды Феб, взойдя на небосклон,
Мигнул очами:
Узрев Элизу, бог был ослеплен
Ее лучами.
Земное, много лучшее светило
Небесному затмить непросто было!
Феб охнул от горя,
С Элизой не споря —
И скрылся тихо и уныло.
— Ты, Кинфия, светящая, когда
Настанет ночь,
С Элизой рядом — тусклая звезда.
Сокройся прочь!
Но... шутки плохи с чадами Латоны:
Суровы оба, оба непреклонны,
Обидчивы оба:
Смеялась Ниоба —
Да после испускала стоны.
— Великий Пан, хвала тебе, хвала! —
И молвить надо:
Хвала Сиринге, иже родила
Такое чадо!
Вот-вот начнется у овец окот,
И белого ягненка поднесет —
Как жертву на алтарь
Несли богиням встарь, —
Элизе всесмиренный скотовод.
— О, Каллиопа, мчи во весь опор
Сюда — здесь наш кумир;
И кликни прочих Муз, твоих сестер.
Бряцайте, девять лир!
Элизе девять лавровых ветвей
Вручите, Музы — ибо, ей-же-ей,
Великая честь —
Ее превознесть.
Сюда, о Музы — и живей!
— Три Грации-Хариты — посмотри! —
Пустились в пляс.
И громко в гимне радостном все три
Возносят глас!
Но хороводу быть пристало шире:
Не три на свете Грации — четыре!
Пускай в хоровод
Элиза войдет —
И в олимпийском правит мире.
— А вот и Нимфы! Резвый, шустрый рой
Младых Наяд
Склониться дружно пред своей сестрой
Сегодня рад!
Звенят хвалебных песен переливы...
Элизе в дар подносят ветвь оливы:
Утихла война,
Воспряла страна —
Все нынче беззаботны и счастливы.