Вилли, Томален
Вилли
Постылый отступил мороз!
Почто ж сидеть, повесив нос,
И мне, и Томалену?
Близка беспечная пора:
Спешат весенние ветра
Метелям злым на смену.
Томален
Ты, Вилли, верно молвишь. Да,
Уже утихли холода!
И время вешним водам
Журчать, и травам прозябать, —
И ласточки снуют опять
Под нашим небосводом!
Вилли
Все будет зелено вокруг
По воле Флоры! — всякий луг
И лес украсит наш
Богиня россыпью цветов:
Проснется Майя — и готов
Ей праздничный шалаш!
А мы с Летицией вдвоем
Резвиться и плясать пойдем
В лугах; и в должный час
Очнется по весне Эрот,
Что спит во тьме Летейских вод, —
И наш возглавит пляс!
Томален
Ты, Вилли, просто пустозвон:
Эрот уже стряхнул свой сон,
Возобновил забаву!
Вилли
Болтун! Ты что же, друг ему?
И сам прервал его дрему
По дружескому праву?
Томален
Нет, я видал его в лесу.
Боюсь, овец не упасу —
Рассказывать не стану,
Как распахнул Эрот крыла,
И как Эротова стрела
Мне причинила рану.
Вилли
О, заводи спокойно речь:
Я, глядя в оба, устеречь
Сумею оба стада.
Уж не останусь я в долгу:
Твоих овец уберегу —
Не будут без пригляда.
Томален
За ними нужен глаз да глаз!
А для беды найдутся враз
И повод и причина.
Вон, третьего лихого дня
Баюкала печаль меня,
А подняла — кручина:
Ведь лучшей средь моих овец
Чуть не настал в тот день конец!
Овца на дно оврага
Свалилась, бестолковый путь
Бесцельно правя, — и свернуть
Башку могла, бедняга.
Да, блеющий курчавый скот
Беда везде и всюду ждет —
Всегда грозит овечкам.
Вилли
Что было — поросло травой,
Что будет — в срок узнаем свой...
Ну, подари словечком!
Томален
В недавний праздник, в день, когда
Не знать привычного труда
Дозволено селянам,
Я лук надежный взял — и с ним
Бродить пустился по лесным
Тропинкам и полянам.
И вдруг — неясный шелест, хруст!
И тисовый сотрясся куст
(Он приютил Эрота).
И я напряг могучий лук,
Но тут же стих нежданный звук, —
Замедлилась охота.
Гляжу: движенье меж ветвей.
А что за живность — хоть убей,
Никак не назову!
И леший, фея иль змея
Таились там, не ведал я,
Спуская тетиву.
Но выскочил наружу лишь
Крылатый и нагой малыш,
Давившийся от смеха.
Он тронул с вызовом свой тул
И лук серебряный согнул —
И враз пошла потеха!
Забыв, что супротивник млад,
Я стрелы сыпал — сущий град! —
Презревши передышку.
Не стало стрел; и я, сильней
Сердясь, чем прежде, град камней
Обрушил на мальчишку.
Вотще: увертлив был нахал,
И мал — и по ветвям скакал
На зависть всякой белке!
Я дрогнул: страх меня берет...
Бежать! — И тут настал черед
Ответной меткой стрелке.
Она вошла в мою пяту
И причинила маету:
Извлек-то я без боли
Стрелу, — но рану, как огнем,
Палит все хуже, день за днем.
Терплю, молчу... Доколе?
Вилли
Утешься, дрогнул бы любой:
С божком любви — затеять бой?..
А мой отец когда-то
Крылатого мальца в саду
Поймал (ох, мыслю, на беду! —
Еще придет расплата).
Эрот запутался в сети
Ловецкой (Господи, прости!)
Раскинутой для галок!
Колчан и лук он обронил,
Утратил и задор, и пыл,
И был отменно жалок…
Но меркнет Феб, и нам домой
Пора направить путь прямой:
Ночь ниспускает полог.
Содержание
Сия Эклога посвящена воспеванию и восхвалению нашей добрейшей и наиблагодетельнейшей государыни, королевы Елизаветы. Толкуют меж собою Гоббиноль и Тэно, двое пастухов; причем означенный Гоббиноль, уже упоминавшийся ранее — поелику он зело и вельми влюбился в Колина, — предстает читателю куда как ярче прежнего и сетует на великие невзгоды любовного свойства, кои разум его помрачили и отвратили не токмо от предмета любви, но такожде ото всех былых услаждений и занятий, как-то: приятственной игры на волынке, рифмоплетства, пения и многих иных достохвальных способов провести время. Тем не менее, он пользуется случаем, дабы доказать и подтвердить несравненное свое поэтическое искусство и превосходство, и того ради поет песню, иже вышеозначенный Колин сложил некогда в честь Ее Величества — нежданно и почти предерзостно именуя оную венценосную особу Элизой.
